Гасильщик (Сборник)
Шрифт:
Утром я отправился в "Империю". Накануне была оттепель, ночью же мороз прихватил снежную кашу, и теперь ледяные бугры с треском рушились под моими ногами. Я шел к боссу и понимал, что все глубже засовываю свою голову в пасть неведомому животному.
У входа маячили мальчики в коротких пальто. Они проводили меня заинтересованными взглядами, и тут же я услышал, как один из них по радиостанции доложил:
– Резвый в офисе!
Я глянул на свое отражение в медной табличке на стене, оно меня вполне устроило.
И вновь за спиной я услышал приглушенный голос:
– Резвый поднимается наверх!
Наверное, уважаемый читатель, ты вспомнил бессмертные кадры, как штандартенфюрер СС Штирлиц шел коридорами Главупра имперской безопасности прямо к папе Мюллеру. Именно об этом вспомнил и я.
На третьем этаже мне преградили дорогу два амбала. Здесь коридор разветвлялся, в конце его промелькнул человек с заклеенной переносицей. Он развернулся на полном ходу, будто позабыл весьма важную штуковину и поторопился возвратиться. Этот человек не то что встревожил меня, но вселил в душу неудобство: он показался мне знакомым. Но я тут же забыл о нем, потому что из-за спин охранников выглянул жердеобразный мужчинка – вихляющийся секретарь из приемной.
– Нельзя! – закричал он пронзительно, будто я собирался совершить тягчайшее преступление. – Без вызова ни в коем случае нельзя!
Дурачок сыграл свою жалкую роль. На самом деле, меня пристально сопровождали и с нетерпением ждали.
Через четыре с половиной минуты меня подтолкнули в кабинет Вячеслава Викторовича.
Седой джентльмен с интересом глянул на меня и спросил:
– Ты на кого работаешь, нахаленок?
– На себя, – ответил я туманно.
– Рассказывай, что натворил…
– Бил стекла по распоряжению Вераксы. – Я пожал плечами. – Потом он смылся, а меня повязали.
– А ты не знаешь, почему тебя повязали? – быстро спросил босс.
– Меня подставили… Вы, видно, думали, что я сейчас лежу на нарах? Неожиданный поворот, не правда ли? – с сарказмом сказал я. – Только я не понимаю, зачем эти штучки? Может, для того, чтобы свалить на меня грязное дельце и закатать на полную катушку – под проникновенные разговоры про афганское братство, про взаимовыручку…
– Заткнись, пожалуйста! – попросил Вячеслав Викторович и почесал макушку. – Никто тебя не хотел сдавать. Где машина?
– Моя, то есть ваша?
– Ментовская "Волга" где, ухарь? – Босс вышел из себя. – Кинуть всех захотел?
– У метро "Сходненская".
– Ключи! – резко произнес он и протянул руку.
– Ключи я выбросил в урну… – пробормотал я. – Не носить же при себе компромат!
– Идиоты!
Последнее явно относилось не ко мне. Он нажал кнопку переговорного устройства.
– Слушаю, шеф! – раздался голос вихляющегося секретаря.
– Скажи этому идиоту, что машина
– Простите, шеф, я не понял, какому именно идиоту.
– Ну, тому самому… Какой выход из метро? – повернулся он ко мне.
– Э-э, – стал вспоминать я, – если ехать к центру, то – последний вагон.
– Слышал? Там урна, в ней ключи. Так и передай. Пусть немедленно выезжает и забирает.
Потом Вячеслав Викторович пристально посмотрел на меня, покрутил в ухе пальцем и сказал:
– Я все знаю. И не вздумай меня обманывать. Пистолеты где?
– В машине, в бардачке…
Он неожиданно протянул мне руку. Мы обменялись церемонным рукопожатием.
Потом я попал в заботливые руки Бастилина. Он хмуро оглядел меня с ног до головы, покачал головой и дал ключ от квартиры, в которой мне предстояло жить.
– Улица хорошая, 1905 года. Рядом Ваганьковское кладбище. Но там только по блату хоронят. Так что на него особо и не рассчитывай.
– Время покажет, – ответил я уклончиво.
Бастилин потрепал меня по плечу. Глаза его не улыбались.
– Осмотришься, в квартире все есть, мебель и прочее… А к четырнадцати часам чтоб был здесь.
Я сел в "свой" "жигуль" и поехал "домой", прекрасно сознавая эфемерность полученных благ.
Однокомнатная квартира находилась на третьем этаже. Здесь действительно имелось все для проживания: диван, столик, стенка с набором посуды. Единственное, чего здесь не было, и это, пожалуй, основное – жилого духа. Каждый дом имеет свои запахи, и по ним сразу определяешь, чувствуешь не только хозяев, но и тайную духовную структуру. Поэтому мне важно было знать, кто жил в этих стенах, какое биополе оставил, возможно, злое, разрушающее…
Я присел на диван, забыв снять обувь у входа. На алый ковер с ботинок натекла серая водица. Потом я прошел на кухню, здесь тоже стояла стандартная мебель, грязный чайник на столе и два окурка на подоконнике, один со следами помады. Я открыл окно, свежий ветер упруго ворвался, словно желая очистить мои мысли.
Я отчетливо понял, что прежний жилец – уже не жилец.
Бастилин сказал, что едем на стрелку делать предъяву Корифану. Все было ясно как божий день: ребята готовили побоище.
– Где мой гранатомет? – спросил я и пожалел.
К счастью, Бастилин отказал мне в этой благодати.
Тут появился откуда-то Веракса, фальшиво изумился, бросился чуть ли не с объятиями. Я не стал рассказывать ему, как ушел от милиции. А он и не спрашивал, видно, здесь излишняя любознательность считалась дурным тоном.
Выехали на четырех машинах. Всю дорогу Бастилин молчал. Мы с Вераксой тоже помалкивали. От него воняло козлом, но приходилось терпеть.
Мы пересекли МКАД и рванули на север, потом дорога увлекла нас в лес, возможно, мы сами избрали ее.