Гасильщик (Сборник)
Шрифт:
Пошел он к черту. Поумнел… Аналитик. Сидят в стакане и думают, что вокруг – увеличительное стекло, каждая человечья букашка как на ладони, все видим и все знаем.
Утром вместе с Бастилиным отправились к шефу. Бастилин импонировал мне постоянно невозмутимым видом. Мне очень хотелось узнать, чем он занимался в прошлом, но все как-то не удавалось. Легче такой вопрос было задать Вячеславу Викторовичу.
Но неожиданно биографию пришлось рассказывать самому. На это нудное занятие ушло почти два часа. Мои собеседники интересовались моим покойным папой, мамочкой, ныне здравствующей, брошенной родимым сыном, переулками, по которым я слонялся, будучи троечником средней школы № 6. Потом они выспрашивали о погранзаставах, на
– Собираетесь закинуть гонца? По-моему, сейчас проще по туристической визе…
Мои начальники расхохотались, я тоже посмеялся, чтобы не получилось, что потешаются надо мной. Вроде мы все вместе радуемся неожиданной шутке.
Менее всего их интересовал Афганистан. Впрочем, заинтересовали мои рассказы о спецподготовке, которую я прошел в закрытом лагере. Ведь я был немножко диверсант.
Особенно понравилось им, что я могу профессионально «нахимичить» самым подлым образом, так, что и пожарные не понадобятся. Тут почему-то всплыл перед глазами Валера, и красная лампочка замигала, вроде как напоминание: застегнись, товарищ. В смысле – закрой рот.
– Но подрывать я ничего не буду, у меня подписка, – предупредил я.
Мои лучшие друзья опять расхохотались. Я воздержался.
– Нет, ничего такого от вас не потребуется. Наш коллега готов заподозрить нас в страшном криминале, – сказал Вячеслав Викторович и обменялся ироничным взглядом с Бастилиным. – Просто мы хотим немножко ближе узнать вас. Ведь мы даже не просили вас написать автобиографию, не поинтересовались вашим партстажем…
– Тут все о’кей, – поспешил заверить я. – Партвзносы уплачены, и штампики есть.
– Вот и славно, – похвалил Вячеслав Викторович. – Все там были…
Он сказал таким тоном, каким произносят: «Все там будем…»
– Нас интересует ваше оперативное мышление, способность быстро принимать решения в критических ситуациях, – деловито продолжил шеф. – Мы должны знать, сможете ли вы оценивать, анализировать обстановку, уметь вычленять главное, делать выводы, быть тонким психологом… То есть мы хотим предложить вам работу, несколько отличную от охранной. Мы знаем, что вы профессионал… – похвалил меня Вячеслав Викторович. – Поэтому доверим вам работу на объекте, прямо скажем, государственной важности. И пусть вас не смущает, что мы – частная фирма. Вся Америка держится на частной собственности, но никто не упрекнет американцев в отсутствии патриотизма. Вы согласны?
Я не счел нужным отрицать. Хотя мне до лампочки американский патриотизм вместе с их пижамным флагом.
Шеф задумался и продолжил:
– Сейчас многие «афганские» организации, и ветеранов Чечни тоже, разрозненны, переругались на политике, кто за красных, кто за опасных. А люди с экономическим мышлением давно навели контакты. «Афганцам» легче понять друг друга, солидарность позволяет строить джентльменские отношения, ведь наши коммерческие структуры имеют льготный налоговый режим… Но это одна сторона. Другая лежит в плоскости геополитики, стратегии державы. У России никогда не было и не будет друзей. Кажется, еще Екатерина II сказала. Нашим правителям удалось приостановить развал. А если Россия рухнет – под обломками погибнет весь мир. Надо что-то делать, и прямо сейчас.
Вячеслав Викторович достал платок и порывисто вытер лицо, потом нажал скрытую кнопку.
Впорхнула секретарша, глупенькая и предупредительная. Вышколенно заморгала, раздвинула рот до ушей. На все это ушло три секунды.
– Принеси чаю и что-нибудь выпить, – нетерпеливо произнес хозяин кабинета, будто девица явилась без вызова.
Она мгновенно исполнила пожелание шефа и удалилась.
– Наш лучший генофонд – ученые, политологи, обществоведы, культурная элита – продолжает валом катить на Запад. Скоро одни швондеры останутся. – Шеф почти кричал. – Ну как их остановить, на цепь посадить?
Вместо ответа я вздохнул. Прав был Вячеслав Викторович. Крыл по всем статьям и по делу. Но об этом каждый второй пьяный говорит на перекрестке.
– Вы согласны со мной? – напористо спросил шеф и сам разлил коньяк в крохотные рюмочки.
Бастилин всем своим видом выражал солидарность. С него можно было писать фрагмент картины «Буржуи всех стран, соединяйтесь!».
– Безусловно, но что от этого изменится? – спросил я, не понимая, для чего вдруг понадобился этот политчас.
– А вот сейчас переходим к главному. Несколько коммерческих организаций, для краткости и точности ради назовем их патриотическими (сейчас вы все поймете), объединили свои денежные средства для создания Фонда поддержки и оптимизации научного прогресса. Звучит несколько непонятно, но суть в том, чтобы кормить наших ученых русским хлебом, а не американским или немецким. Причем кормить хорошо, чтобы не помышляли о Западе. Это первое, что мы делаем. Кстати, пришло время рассказать об акции в лесу, свидетелем которой, разумеется, вы не были. Те люди занимались вербовкой научных кадров и отправкой их за рубеж. То есть банальной перекачкой мозгов. Мы предупреждали, взывали к гражданской совести, но для подонков такие категории не существуют. Поэтому пришлось применить к ним аналогичные методы. Иначе бы в лесу положили всех моих ребят, и вас, мой дорогой, в том числе… – Он взял рюмку. – Я хочу предложить тост, который всегда произношу в любой ситуации и компании, пусть даже там одни иностранцы-засранцы. Морщатся, гниды, но пьют… За возрождение России!
Мы выпили.
– Остальное вы узнаете позже. Мой вам совет – не делать поспешных выводов, кое-что может показаться вам странным. Если будет что-то непонятно – спрашивайте. И самое главное – ни в чем не отступайте от инструкции.
– Какой? – спросил я расслабленно – слишком долго меня заинтриговывали…
– Узнаешь, – ответил Бастилин. – Тебе придется выучить ее наизусть…
Шеф встал, давая понять, что разговор окончен. На сытом лице отразились новые задачи и заботы. Мы с Бастилиным почувствовали себя лишними и немедленно распрощались.
– И последнее, – сказал за дверью Бастилин. – Ты должен быть нем как рыба. На большие предупреждения у меня просто слов не хватает. С болтунами, сам понимаешь… не церемонятся.
Мы тут же выехали. Машину вел водитель Юрия Ивановича, я сел впереди, шеф заставил меня надеть черные очки, а сам развалился позади.
– Запоминай дорогу, – небрежно обронил Бастилин и через минуту захрапел, из чего я сделал вывод, что шеф работал в ночную смену. Мы выехали за город, промчались по Московской кольцевой, потом повернули в сторону Дмитрова. По этой дороге мне не приходилось ездить, но я хорошо изучил карту Подмосковья и, закрыв глаза, мог представить ее воочию. Мы миновали Клязьминское водохранилище, Трудовую, погнали вдоль канала. Потом свернули на проселки, углубились в лес. Меня потянуло в сон, ведь лег спать после четырех, но усилием воли стряхнул дремоту: надо запоминать путь.
Наконец мы приехали. Передо мной был деревянный трехметровый забор. Он тянулся, исчезая в лесу. Водитель посигналил, в воротах открылось окошко, выглянуло сытое лицо, осклабилось и исчезло. Ворота автоматически отворились, мы тихо въехали.
От изумления я присвистнул. За зеленым забором скрывался миниатюрный дворец. Трехэтажное здание, увитое плющом, было построено со вкусом: колонны, полукруглые овалы окон, романтичные балкончики, изящная лестница, ведущая к парадным дверям. Невдалеке находились подсобные строения, которые тоже имели элементы оформления: фигурную лепку вдоль крыши, вычурные каменные перила у входа.