Гастроль в Вентспилсе
Шрифт:
Тедис сразу стал вежливей.
– Симпатичная девушка, а такая сердитая… Я хотел бы посмотреть вон ту «Сикуру» за полторы сотни.
Продавщица даже не пошевелилась.
– Вы же все равно не купите. Там что-то испорчено, короткие волны не работают. Все только крутят ручки, крутят, а потом назад отдают.
– Почему же не снимаете с продажи?
Продавщица апатично пожала плечами.
– Есть не просит… Может, придет какой-нибудь мастер, который любит покопаться и починить. А так приемничек неплохой, вчера сюда налетела целая банда рижан и расхватала все «Сикуры», кроме этой.
– У меня как раз
– Если как следует подумать, то она и без коротких волн этих денег стоит. – Продавщица спохватилась, что как-никак ее первейший долг – продать товар. – Два динамика, шестнадцать транзисторов, вольтметр…
Тедис не слушал. Его внимание было приковано к рукам Мексиканца Джо. Тот вывинтил четыре винта и снял заднюю крышку корпуса. Даже не надо было смотреть на заводскую эмблему и надпись «Мэйд ин Джэпэн», чтобы понять, что на этот раз они имеют дело не с «Дзинтаром». Достаточно было того, что детали скомпонованы по-другому. Яункалн не брался судить, который из приемников лучше, чья схема удачней, он был криминалист, а не радиотехник. И все же нельзя было сразу же ставить крышку на место, надо было создать впечатление, будто они искали причину неполадки. Выждав сколько полагается, он, наконец, сказал:
– Благодарю вас!
– Я же знала, что не возьмете, – не без ехидства заметила продавщица. – Только зря человека затрудняете.
– По правде говоря, мы только хотели посмотреть, нельзя ли поменять, – не совсем к месту пояснил Тедис. – Позавчера ребята купили такую «Сикуру», может, помните, и у них произошла беда. Я вам сейчас покажу.
Яункалн поставил спортивную сумку на прилавок и принялся расстегивать пряжки, украдкой наблюдая за продавщицей. Она не выказывала ни малейшего интереса. Зато Герберт Третий был до того возбужден, что едва не выпустил приемник из трясущихся рук. Он по-прежнему не мог себе простить, что в тот раз не додумался проверить приемник также и изнутри. Когда они покупали, в магазине было еще штук шесть таких же «Сикур», а он простофиля, схватил первую попавшуюся, поймал несколько станций и побежал к кассе, чтобы поскорее избавиться от денег. Вон Яункалн сейчас нисколечко не торопился – так ловко строит из себя деревенского рохлю, что продавщице ни в жизнь не догадаться ни о чем. Герберт Третий посмотрел на Кобру и Мексиканца Джо и понял, что они тоже в восторге от тонкости тактического маневра Яункална.
В действительности же Тедис хотел лишь выиграть время. Его вдруг охватила неуверенность – правильно ли он начал операцию? Не раскрыл ли он карты раньше времени? Однако пути назад не было – нельзя же обмануть надежды ребят, чьи симпатии, кажется, удалось завоевать.
– Видите какое невезенье! – Он развернул расколотый корпус, еще державшийся на двух винтах.
Продавщица развела руками и высокомерно улыбнулась.
– А кто вас заставлял играть им в волейбол? Слишком дорогое удовольствие. Дешевле было купить мячик.
Яункалн покраснел до корней своих льняных волос. Голубые глаза потемнели от смущения.
– Дело не в японском корпусе, с ним все в порядке, вернее, – было в порядке. Хотелось бы знать ваше мнение о том, что внутри. Прочитайте, если умеете, что тут написано. «Дзинтар»! Быть может, вы объясните, почему рижское изделие продаете под
Яункалн сам понимал, что обвинительная речь слишком длинна, этим он позволяет продавщице собраться с мыслями и обдумать ответ. Кстати, она была из тех девушек, что за словом в карман не полезут. Упершись руками в прилавок, она сделала глубокий вдох и перешла в контратаку:
– А почему вы об этом спрашиваете у меня? Не я же принесла в сумке эту коробку, вы сами ее притащили. Где-то взяли искалеченный «Дзинтар» и теперь шантажируете!..
– Вы не станете отрицать, что позавчера продали этим ребятам «Сикуру». Герберт, покажи бирку…
Продавщица с презрением отмахнулась.
– Не требуется… Где тут сказано, что это тот самый ящик? Почему я должна верить вашему шкету?
– А кто вам позволил в нарушение правил торговля продать несовершеннолетнему такую дорогую вещь? Вдруг он украл деньги у родителей?
Выстрел, произведенный Яункалном без прицела, в мишень все-таки попал. Продавщица стала помягче.
– Послушайте, гражданин, у нас тут не фирменный магазин, а комиссионный. Какой товар приносят, я такой и продаю. И силой никого покупать не заставляю. Нравится – плати и забирай товар, не хочешь – ставь на место, привет и до свидания. Этот молодой человек все проверил в моем присутствии, да еще до этого полчаса крутился перед прилавком. Ловил и Монте-Карло, и Лондон, и «Голос Америки», и мало ли что еще. Приемник работал как часы. Мне никто не платит за то, чтобы я еще развинчивала товар. Я не инженер с высшим образованием… Слишком много от меня хотите за семьдесят пять рублей в месяц!
Яункалн очень внимательно прислушивался к голосу продавщицы, но так и не уловил в нем ни одной фальшивой ноты. Разве что долго копившуюся досаду на то, что ей – такой юной, красивой и обаятельной – приходится с утра до вечера томиться в пыльном помещении, в то время когда другие могут загорать на пляже, строить свою личную жизнь. Да еще надо выслушивать всякие идиотские, беспочвенные упреки!
– Поймите меня правильно, у нас нет никаких претензий к вам лично. Мы пришли узнать, кто принес этот приемник на продажу, чтобы сходить к человеку и поговорить.
– Так надо было и сказать с самого начала, а не кулаками размахивать… Покажите мне бирку!
– По ней ничего нельзя понять. Даже если допустить, что первая буква «р».
– Ступайте к директору, пусть посмотрит в книге. Завтра с утра, сегодня у него выходной… – Голос продавщицы приобрел теперь бархатистость. – Знаете, вы лучше обратитесь к приемщику. В конце концов это он должен отвечать за принятый на комиссию товар. Минуточку…
Она приоткрыла скрытую портьерой дверь и просунула голову в соседнее помещение.
– Там сейчас полно. Посидите или выйдите на солнышко, я вас позову, когда Мендерис освободится.
На улице они чуть не столкнулись с Ренатой Зандбург, в этот момент вылезавшей из микроавтобуса с петухом Рижской киностудии на боку и надписью «Последний улов» над лобовым стеклом. Лицо у нее еще было покрыто смуглым тоном, над верхней губой чернела тень старческих усиков, под расстегнутым летним пальто виднелся простенький халат из темного сатина: накануне, когда тетушка Зандбург играла роль богатой домовладелицы, подошли ее собственные платья, теперь же в эпизоде уборщицы пришлось надеть костюм студии.