Гавр – сладость мести
Шрифт:
Наконец, в дверь позвонили.
Гавр открыл дверь и, не успев среагировать, позволил ей броситься ему на шею. Он перетерпел эти нежности, отворачиваясь от ее поцелуев, но все-таки проявил галантность и помог ей снять пальто.
В комнату он прошел первым, а когда обернулся — увидел стоящую в проеме Аню. Он сначала не узнал ее, а потом не смог удержаться от смеха. Сейчас это была не Аня, а какой-то то щуплый заморыш-беспризорник с клочками коротких волос на голове. Именно так она выглядела с этой куцей прической, да еще по-модному начесав короткие волосы. Гавр аж перегнулся пополам от смеха. Аня стояла молча и только
— Я не ожидал такого сюрприза… Прости, я просто не был готов вот это увидеть, — Гавр брезгливо притронулся к налаченным волосенкам девушки.
— Ты ведь сам говорил, что тебе нравятся короткие стрижки, — Аня проглотила обиду, поняв, почему смеялся Гавр — он просто не ожидал от нее такого сюрприза, — я сделала это ради тебя. Тебе нравится?
— Конечно, милая… очень… ты такая… Тебе идет эта прическа, — Гавр прижал ее к себе, чтобы она не увидела его улыбки.
"Вот дура" — Гавр был в шоке от увиденного. Если раньше она еще и вызывала у него желание ее трахнуть, то теперь этот убогий образ девушки после тифа окончательно отбил у него охоту.
Гавр бросил взгляд на часы. Если сейчас он ее выставит, то девушки из эскорта приедут только через час… это не подходит, долго ждать. Нужно вернуться к первоначальному плану — пусть сделает минет и валит отсюда.
Гавр стал целовать Аню в щеки, шею, попутно расстегивая на ней кофточку.
— Милая, я так скучал… я так скучал по тебе.
Поцелуи немного возбудили его и он, чувствуя свое желание, стал надавливать на плечики Ани, намекая, чтобы она опустилась на колени.
— Милая, я надеюсь и ты скучала… тогда сделай мне приятно… давай же, детка, возьми его в ротик…
Аня чувствовала, как Гавр давит на ее плечи. Но она ведь хотела ему сказать, сказать такое важное и самое основное теперь в их жизни.
— Подожди, любимый, — Аня пыталась подняться с колен, куда уже опустил ее Гавр, — я должна тебе сказать… это очень важно…
— Скажешь… потом… ну же, открой ротик…
Аня видела перед своим лицом уже возбужденный член Гавра, а его рука давила ей на голову, не давая подняться. Но она должна сказать, ведь это так важно. Аня подняла глаза и произнесла:
— Я беременна. У нас будет ребенок.
Примечания:
* "Голубой вагон"
Автор текста (слов): Тимофеевский А.
Композитор (музыка): Шаинский В.
ГЛАВА 10
Месяц январь для Алеши превратился в ад. Он бы с радостью ухал из ЦСКА, забрав коней, но справок ветстанция не выдавала, да и аренда была проплачена за весь месяц. Вот и приходилось оставаться здесь. Каждый приезд к коням для него превращался в пытку. Он и не думал, что люди могут быть настолько злы. Ему буквально устроили травлю — теперь только ленивый не бросал ему в лицо обидные слова о его голубизне и отношению к секс-меньшинствам. И это были самые безобидные из оскорблений. Конюшенные девчонки так вообще не стеснялись в выражениях, а пьющий коллектив в амуничнике, куда ему приходилось ходить переодеваться и за снаряжением для коней, так только и делал, что перемывал его кости — причем в таких подробностях,
Леша стал замечать, что его коням недокладывают сена, а иногда и вообще не кладут. Он попытался поговорить об этом с конюхом. Женщина средних лет, обычно приветливая, теперь, выслушав вопрос о сене, зло посмотрела на него и ответила:
— Такие, как ты, моего племянника Ванечку в парке изнасиловали… а ему всего тринадцать было.
Она стерла с глаз слезы, и зло произнесла: — Извращенец, тебя кастрировать нужно, чтобы жизнь других не калечил.
Конюх развернулась и, громыхая тележкой с навозом, поехала по проходу конюшни.
После упоминания об изнасиловании в глазах у Алеши потемнело. Он прислонился к стене у денника и старался восстановить вдруг так сильно забившееся сердце. Он понимал эту женщину и понимал ее боль… он знал, что такое быть изнасилованным, и это, наверное, так страшно — когда тебе еще тринадцать, а с тобой делают вот это… Его воспоминания вернулись. Как бы он ни старался их убрать из своей памяти, они возвращались, и Алексей знал, что никогда не сможет забыть то, что с ним произошло.
Наконец, придя в себя, он сам сходил в сенник и принес лошадям сена. До конца месяца нужно было дотянуть; нельзя сдаваться, нельзя быть слабым.
В эти выходные здесь должны были проходить старты. Алеша решил выступить на них. Ведь он опять будет лишен возможности выступать на соревнованиях, когда переставит отсюда коней. С любой другой конюшни на соревнования нужно ехать, а это затраты на коневоз. А здесь всего лишь небольшая сумма за стартовые — и он может выступать. Алеша решил, что не станет обращать внимание на то, что происходит в его жизни. Нужно жить дальше, нужно стремиться к своей мечте.
Он подал заявку на участие в соревнованиях в мандатную комиссию, решив, что будет прыгать и на Вальхензее, и на Зацепе.
В день соревнований в комплексе было, как всегда, многолюдно. Приехало много спортсменов с других конюшен. Алексей думал, что это разрядит атмосферу сгустившегося против него отчуждения, но он ошибся. Все стало только хуже. Теперь и приехавшие спортсмены стали косо смотреть на него и тыкать пальцем в его направлении. Он понимал, что сплетни о нем расползаются с неимоверной скоростью.
Первым на этих соревнованиях он прыгал на Вальхензее. Маршрут стоял сто тридцать. Хотя на Валюше можно было пройти маршрут и выше, но конь давно не выступал, и поэтому Леша решил, что не станет требовать многого. Нужно не спеша подготавливать Вальхензея к большим высотам.
Маршрут он отпрыгал хорошо, хоть и занял второе место. Но он специально не гнал коня и поэтому, хоть и прошел все чисто, однако проиграл по времени. Это его не расстроило: главное, что Валюша в хорошей форме и готов к большим высотам.
Понятно, что при награждении после маршрута на него все бросали косые взгляды, да он и не ждал поздравлений. Быстро сняв медаль с шеи, чтобы не раздражала окружающих, он убрал ее в свой шкафчик вместе с полученным кубком и грамотой.
После перерыва он прыгал на Зацепе. На нем он прыгал маршрут сто сорок.