Гавр – сладость мести
Шрифт:
— Молодец, хорошо на Валюше отпрыгал. А по Борьке твоему мясокомбинат скучает. На вот, глотни для позитива.
— Что это? — спросил Лешка, а потом подумал — разве это важно сейчас? В его руке была пластиковая литровая бутылка Кока-колы. Он сделал глоток и сразу ощутил вкус алкоголя.
— Как тебе Кока-кола для взрослых?
— Классно.
— После концерта к коневозу белоруссов приходи, там продолжение праздника жизни будет.
Сказав это, Костя с ребятами стали протискиваться дальше в толпе, предлагая всем знакомым отпить из этой бутылки.
От выпитого Алешка повеселел, философия жизни ушла,
…Как хорошо, что тебя я нашел,
Знаешь, я ж тоже от мамы ушел.
Ты в свои годы должна уже знать,
Каждому нужно однажды сказать:
До свиданья, мама.
До свиданья, мама.
До свиданья, мама.
До свиданья, мама. **
А в полночь небо окрасилось от вспышек фейерверка. От такой красоты в летнем ночном небе у Алешки перехватило дыхание, и он смотрел, впитывая в себя каждое мгновение своей жизни, где он был действительно счастлив.
Утро Леша встретил сидя у костра, который ребята развели невдалеке от лагеря. Все приехавшие на эти соревнования знали, что завтра последний день, уже вечером народ начнет разъезжаться, и это была их последняя ночь. Вот поэтому никто и не спал. После концерта и фейерверка отовсюду звучала музыка и везде были импровизированные дискотеки. Народ перемещался от одной тусовки к другой. Лешка тоже не отставал от компании, и за эту ночь они потусили со всеми, а потом, когда уже пить и плясать не было сил, решили разжечь костер.
Когда пламя костра осветило вокруг себя пространство и тех, кто сидел, была уже глубокая ночь. Но спать никому не хотелось. У одного из спортсменов нашлась гитара, и в ночи звучали ее струны, а потом и голос того, кто пел. Народ подхватывал куплеты песни и подпевал. Казалось, такие простые, каждому знакомые с детства песни звучали сейчас по-особенному, так гармонируя с этим летом, ночью и звездами над головой.
Постепенно первые лучики солнца стали разгонять темень ночи, и вот уже рассвело, и на горизонте занимался новый день.
Алешка долго сидел и смотрел, как из-за кромки леса в конце поля медленно поднимается солнце. Ему было хорошо и грустно. Наверное, только у русского человека в душе могут сочетаться эти два чувства, когда так хорошо и так пронзительно больно от ощущения безмерного счастья внутри себя. Грусть заполняла его душу, и он знал, почему грустит. Сказка в его жизни закончилась — эти несколько дней, когда он был в том мире, который ему близок и понятен: мир коней, спорта и людей, живущих теми же целями, что и он. Все это завершилось с лучами восходящего солнца, и от этого было грустно, так как теперь лишь воспоминания об этом останутся с ним навсегда. Еще ему было грустно от того, что он один, совсем один и рядом с ним нет того, кто мог бы так же смотреть на этот восход и восхищаться его красотой. В его жизни был лишь один такой человек, кто так же, как и он, видел красоту этого мира. Но этот человек переменился и стал другим. Алешка опять думал о Назаре и опять пытался понять, почему Назар так переменился. Что произошло, за что Назар просто выкинул Алешку из своей жизни? И это тоже добавляло грусти.
Солнце уже светило все ярче и ярче, и Алеша понимал, что нужно идти. Сегодня последний
Он вздохнул и встал с бревна. В сознании промелькнуло, что больше такого в его жизни уже не будет… Все, что сейчас с ним было — это как прощальный подарок судьбы.
Он с грустью обвел взглядом это поле, еще в легком утреннем тумане, и, повернувшись, быстро пошел в сторону конюшни.
В маршрут Гран-При выстой метр пятьдесят заявилось двадцать шесть участников. Алеша, уточнив еще раз свое время, отошел от мандатной к лошадям. В кармане его редингота зазвонил мобильный. Он ответил, это был Гавр.
— Привет, — прозвучал его голос, — я у ВИП-шатров, сможешь подойти?
— Да.
Алеша нажал на отбой и направился к ВИП-шатрам, которые стояли на противоположной стороне конкурного поля, напротив трибун.
Там он сразу увидел Гавра в окружении важных мужчин в деловых костюмах. Гавр тоже увидел его и приветливо улыбнулся.
— Господа, позвольте представить: будущее нашего конного спорта, Крылов Алексей.
Леша поздоровался с присутствующими, удивившись, что Гавр впервые за все время их общения назвал его по имени и фамилии, а не по кличке, как обычно. Потом он увидел спутницу Гавра — высокую, практически с Гавра ростом блондинку модельной внешности, которая мило хлопала ресницами и улыбалась пустыми глазами без признаков интеллекта, но зато с очень соблазнительными формами, на которые все пялились. Так же все пялились и на него — он был в конкурной форме: синем рединготе, поверх белой рубашки с галстуком, белых бриджах и высоких черных конкурных сапогах со шпорами. Леша видел, как его разглядывают — как экзотический объект или диковинку. Некоторые задавали ему глупые вопросы о том, не страшно ли ездить верхом на лошади и не больно ли падать с нее, и еще массу вопросов в таком стиле. Алеша односложно на это отвечал, видя, что Гавр не хочет его от себя отпускать. Гавру нравилось быть с двумя такими яркими спутниками: высокой блондинкой и молодым спортсменом.
Наконец, эта пытка окончилась, диктор объявил о начале соревнований, Алеша извинился и сказал, что ему пора идти. Все понимающе закивали, Гавр тоже одобрительно кивнул и, потеряв к нему всякий интерес, повел свою даму, обнимая ее за талию, к столику в ВИП-шатре. Леше было безразлично, что Гавр приехал вроде к нему на соревнования, да вот только привез с собой девушку, причем такой яркой внешности, что об этом уже знала его коновод: она обсудила это с другими коноводами, и весть об этом моментально стала темой номер один в их конной тусовке.
Леша молча залез на коня, дождавшись, когда его поседлает Катя, которая при этом успевала еще и обсуждать наряд блондинки. От всего этого Алешка уже так устал, что последний день соревнований ему был уже не в радость, но он сгруппировался и поехал разминать коня перед стартом.
Маршрут был сложным. Эдуард Александрович, смотря, как его уже отпрыгали другие всадники, подсказал Алешке моменты, которые он должен учесть, и Леше даже показалось, что тренер впервые переживает за него.
Наконец, он выехал на боевое поле.