Гавр – сладость мести
Шрифт:
Когда звенящие пакеты, по цепочке передавая из рук в руки, стали заносить в дверь коневоза, водитель, курящий рядом с ним нахмурился и изрек:
— Облюете коневоз — вылизывать заставлю. Это понятно?
— Понятно, — ответили ребята хором, продолжая передавать пакеты с алкоголем.
Естественно, пить начали сразу же, как только коневоз поехал. Девчонки по-хозяйски расфасовали еду, достали нарезки и открыли банку огурцов, порезали вафельный тортик и поломали шоколадку.
Достав из шкафчика рюмки и стаканы под сок, разлили водку по рюмкам и кока-колу по стаканам. И понеслось.
Первый тост был за дорогу, потом за то, чтобы удачно доехать: следующий — чтобы удачно уехать, потом за победу,
— Давай за коней, — Костя попытался встать, произнося этот тост, но его прибило обратно к дивану. — Пьем с левой руки, кто этого не знает.
— Почему с левой? — Казик поставил рюмку на стол и затем взял ее в левую руку.
— Тоже мне конник, — Костя опять попытался встать и сохранить равновесие. — Это должен знать каждый, кто пьет за коней. Рассказываю. Всем тихо, — он обвел всех мутным взглядом и, добившись тишины, продолжил: — это от гусар пошло. Они тоже нормально бухали. Так вот, представьте — гусары слезли с лошадей, типа привал, и решили бухнуть, ну типа потом сражение, а выпить хочется. А в какой руке гусар повод с конем держит? Правильно, в правой. А как повод не держать? Конь, пока ты бухаешь, смотается или драку с кем устроит. Вот и приходится коня в правой руке держать. Поэтому с левой руки и пили. Всем понятна мораль сей басни?
— Не? — растерянно произнесла Катя.
— А нет никакой морали. Наливай и пей, вот в чем вся мораль.
Ребята весело засмеялись, и к ним присоединились девчонки. Лешка тоже смеялся, ему было хорошо. Наверное, сейчас он очень хотел позволить себе расслабиться, отпустить тормоза и жить.
Не то, чтобы он хотел напиться, он просто хотел перестать контролировать себя и жить, постоянно зная, как надо, а как нельзя. Только вот мир, где были эти четкие рамки правильного и неправильного, рухнул, и теперь он не знал этой границы, ее не стало. И он просто позволил себе жить. Быть молодым, шальным, веселым, с деньгам и, как казалось всем, без проблем. Так пусть все так и думают, что его жизни можно только позавидовать. А ведь это так и смотрится со стороны. Он тренируется в самом дорогом Конноспортивном Клубе, у него здесь четыре лошади — да не просто лошади, а очень дорогие, хорошие лошади. У него масса модной одежды, у его коней целые сундуки амуниции, его привозит и увозит личный шофер, и у него есть любовник — молодой мужчина, который готов оплачивать все его прихоти. Разве не о такой жизни мечтает каждый? Алешка знал, что его жизнь — предел мечтаний любого здесь, и именно так все видят его жизнь, но он и не хотел никого в этом разуверять. Зачем? Поэтому сейчас он наконец позволил себе жить. Алкоголь пьянил и уводил проблемы и воспоминания, и жизнь становилась прекрасна и безоблачна.
Приехали под вечер: бесконечные пробки на Ленинградке, плотный поток машин тех самых дачников, которые перли на свои огороды, не давал шансов ехать быстро. Еще ремонты дороги, когда две полосы уходили в одну, и множество мелких аварий. Коневоз медленно полз, переключая скорости с первой на второю, потом торможение и опять первая, вторая, остановка.
Кони вели себя смирно, притомленные такой дерготней машины и тем, что им постоянно приходилось ловить баланс, это их сильно выматывало. Даже Валюша не отвлекался больше на кобыл, которым в начале поездки строил глазки и призывно ржал, привлекая их внимание. Конечно, еще жара летнего дня и духота давали о себе знать. Кони лениво жевали сено и дремали, смирившись с судьбой.
За время дороги компания в коневозке уже успела напиться и проспаться. Так что к вечеру все были практически трезвы и даже бодры, выспавшись в машине.
Выгрузка лошадей, в отличие от погрузки, всегда проходит быстро и беспроблемно. Любая лошадь после поездки в коневозе сама готова выйти из машины на свежий воздух, главное — успеть ее правильно развернуть, чтобы по трапу шла мордой вперед, а не задом. И потом
Лешка был рад за коней, что хоть немного, но они поживут вот так, на природе, подышат ночным воздухом и весь день будут наблюдать суету подготовки к соревнованиям.
Коням, как всегда, нужно было принести сено, которое они привезли с собой в коневозе на все дни пребывания здесь. После раздачи сена, лошадей нужно было хорошо попоить, а это значит — натаскать в ведре воду из крана. Кран располагался в конюшне, до которой нужно было дойти. Овсом решили кормить их позже, дав время отстояться и прийти в себя после поездки. Катя сказала, чтобы Лешка не волновался, она сама покормит их через два часа и еще допоит. Ведро в деннике оставлять было нельзя. Валюша принципиально брал такое ведро зубами и поднимал, разливая из него всю воду. После такого приходилось не только заново воду приносить, но и выгребать из-под него лопатой влажные опилки и засыпать чистые. У Бори оказалась другая методика борьбы с тем, что вовремя не забирали у него из денника. Он вставал ногами в ведро и постепенно сминал его так, что то, что оставалось от ведра, просто выкидывалось. Даже пластиковую кормушку, если Катя не успевала ее вовремя забрать, Борис разбивал вдребезги.
Зная все это, Алешка принес два ведра воды и поставил их снаружи денников, чтобы потом на ночь Кате не бегать за водой, а лишь поставить ведра коням.
С коневозки он прикатил два специальных пластиковых контейнера, похожих на большие мусорки: в них теперь хранились мюсли, которыми кормили его коней вместо овса. Причем у Вальхензее были специальные мюсли для лошадей с проблемным пищеварением, а у Бориса — мюсли с успокоительными добавками. Их ему посоветовал тренер, увидев, как тот, вставая на свечку, переворачивается. Эдуард Александрович, конечно, тоже не особо верил, что этими мюсли можно решить проблему, но сказал, что хуже точно не будет. И Алешка теперь покупал для лошадей эти импортные мюсли, зная, что это нужно.
После всех хлопот ребята проголодались и пошли к коневозу: там, уже завершив все дела с конем Казика, хозяйничала Нина, накрывая на стол. В их коневозке кроме нее было еще человек пять: двоих Алешка знал — они тоже были спортсменами, он их встречал раньше на других соревнованиях; с остальными его познакомили. Из холодильника достали холодную водку и понеслось. Постепенно к ним в коневозку стал подгребать народ. Слух о том, что здесь наливают, быстро распространился по всему лагерю.
Все набившиеся в коневозку были конниками и у всех были одни интересы и темы для разговора. Было весело и шумно. Обсуждали предстоящие старты: кто на них уже приехал, и кто приедет позже. Говорили о лошадях, о сложности маршрута и масштабе этих соревнований.
— Прикинь, — наливая рюмки, произнес спортсмен, приехавший сюда из Питера. — Говорят, более ста голов лошадей здесь должно быть.
— А спортсменов сколько приедет?
— По заявкам в федерацию — человек шестьдесят.
— Вот это масштаб, — воскликнул Олег, который приехал сюда с двумя конями из Самары.
— Еще с юга приедут, наши именитые конкуристы, и из Белоруссии, у них тоже сильные спортсмены. Я вот из Новгорода, кстати, сюда приехал.
— Сильный состав здесь прыгает.