Гайдар

Камов Борис Николаевич

–  Но… если которых дома не пустят?

–  Мы подберем таких, которых всегда пустят».

Стоять на посту ночью и днем значило выполнять приказ. Стоять на часах, не боясь ни мороза, ни ветра, ни тьмы, значило закаляться и телом и духом.

24 декабря. «Все дни много работал - вчера начерно окончил второй вариант. Крепе и Разумный живут в гостинице…»

25 декабря. «Несколько тревожат меня настроения А «лександра» Е «фимовича» и Крепса. (Разговор о картине и оловянных солдатиках.) А. Е, отрицает, но у меня смутное подозрение, что в новом сценарии

он и я видим не совсем одно и то же…

20 января. «Все переворачивается куда-то к черту. А. Е. ставить мой сценарий не хочет. По-видимому, ему мешают. Мне звонок от Храпченко о «Государственном заказе». «Комендант» пошел в Комитет. С чем же вернется он оттуда? С удовольствием уехал бы. Надо хоть на короткое время голове отдохнуть, потому что опять близка работа - какая, еще не решил».

Разбор «Коменданта» в Комитете но делам кинематографии все время откладывался. Он ни за что больше не принимался, чтобы потом не отвлекаться.

«Комендант» вернулся из Комитета почти без всяких замечаний, но кончилась зима. И если павильонные съемки можно было начинать летом, то «батальные сцены» у снежной крепости, бой капитана Максимова могли быть отсняты, когда выпадет новый снег.

Зато ставить фильм теперь должен был Лев Владимирович Кулешов, крупнейший наш режиссер, судьба которого сложилась блистательно и грустно.

Кулешов вырастил Эйзенштейна и Пудовкина, создал знаменитую творческую «группу Кулешова», которая писала: «Кинематографии у нас не было - теперь она есть. Становление кинематографии пошло от Кулешова… Мы делаем картины - Кулешов сделал кинематографию».

Творчество Кулешова было экспериментально. Как Станиславский потратил не один год, чтобы уяснить, что лежит в основе актерской игры, так и Кулешов «много лет бился над вопросом, что является главным и присущим только кинематографу», пока не пришел к открытию «эффекта Кулешова», то есть киномонтажу.

То, что еще экспериментально (порой удачно, порой нет) Лев Владимирович делал в своих лентах, тут же подхватывали ученики. И трудно сказать: не будь монтажного «эффекта Кулешова», был бы «Броненосец «Потемкин» Эйзенштейна со знаменитой детской коляской на еще более знаменитой одесский лестнице…

Кулешов посвятил себя прежде всего исследованию технических возможностей кино и средств его выразительности - критики обвинили Кулешова в формализме.

Льву Владимировичу было особенно трудно, пока не поставил фильм «Сибиряки».

И в этой работе Кулешов экспериментировал. В фильме снимались дети, но писаных ролей для них не было. Им ставилась сценическая задача. А текст они придумывали свой. В кино это делалось впервые.

Когда фильм вышел, «Правда» отметила: «Здесь проявили большое мастерство постановщик фильма - один из старейших кинорежиссеров Л. Кулешов и оператор М. Кириллов».

После «Сибиряков» Кулешова числили по ведомству детских фильмов. Так Лев Владимирович стал режиссером «Коменданта».

Срок ему с Кулешовым установили самый жесткий. Работать договорились в Болшеве. Рано утром Кулешов заехал за ним на своей «эмке».

Рядом со Львом Владимировичем сидела его жена, известная киноактриса Александра Сергеевна Хохлова, исполнительница всех главных Женских ролей в кулешовских фильмах.

Лев Владимирович объяснил: «Мы всегда с женой работаем вместе. И если вы, Аркадий ^Петрович, не возражаете, то будем работать вместе и теперь». Он не возражал, но был насторожен. На студии его предупредили, что «Кулешов - «зазнавшийся барин» (потом узнал: чушь сказали и о нем Кулешову: кто-то «шутил»).

К его радости, Кулешовы оказались милыми, деликатными и очень веселыми людьми. А главное - сразу двинулась работа. То, что считал важным он, признавал важным и Кулешов. То, что нравилось ему, нравилось в сценарии и Кулешовым.

После нескольких часов работы, когда голова была уже не так свежа, отправлялись гулять. Рассказывали. Он - о литературе и, естественно, о себе. Они - о кино. И тоже немножко о себе. Однажды переоделись. Кулешов в его шинели и кубанке сделался похож на казачьего атамана. Он же в шляпе, шарфе, шитом на заказ пальто выглядел весьма импозантно, напоминая европейского дипломата.

Встречаясь с мальчишками, демонстрировал им самый любимый их номер: мальчишки стреляли в него из жестяного нагана. Онс трудом делал как бы последний шаг-другой и падал. Иногда прямо в грязь.

А Москва торопила, напоминала, спрашивала, успеют ли в срок. Отвечали расплывчато. Когда же все закончили на две недели раньше, припомнили «шуточку» и отправились на почту. Там дали две телеграммы:

«Москва Лихов переулок Союздетфильм… Ничего не выходит зпт скучно тчк Кулешов».

«Москва… не могу работать зазнавшимся барином Гайдар».

А через день приехали и положили на стол сценарий.

И вот сообщение по радио:

«…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось…»

«ЧЕСТЬ СТАРОГО И СЕДОГО КОМАНДИРА»

Знал еще в двадцать седьмом: война будет, и «будет отчаянная». Писал в двадцать девятом: «Тот год и день, когда напряженную тишину тысячеверстной западной границы разорвут первые залпы вражеских батарей… этот год, и день, и час не отмечен еще черной каемкой ни в одном из календарей земного шара. Но год этот будет, день возникнет и час придет…»

31 декабря сорокового «Правда» провела анкету «Наши планы на 1941 год». Народный артист Хмелев рассказывал о предстоящей постановке «Чайки» в Театре имени Ермоловой. Академик Тарле написал: «Я буду занят окончанием второго тома «Крымской войны». Скульптор Меркулов сообщил, что продолжит работу над стометровой статуей Ленина для Дворца Советов…

Спросили и его. Он ответил заметкой «Тимур готовится к войне»:

«Только что (в первом варианте) я закончил сценарий фильма «Комендант снежной крепости». Тимур во время войны настоящей готовится сам и готовит своих товарищей к войне будущей. Этой работы на весну мне хватит. Над чем работать дальше - подскажет сама жизнь».