Гайдар
Шрифт:
– Так они же, товарищ командир, говорили по-немецки.
– Так ты же должен был хоть что-нибудь понять из их разговора…
Вчерашний тыл стал передовой. Детям приходилось быть солдатами. В Голосеевском лесу он встретил двух мальчишек-разведчиков, которые не случайно и не за коровой ходили на немецкую сторону. И на вопрос: «А ты не боишься?» - один из мальчишек горько усмехнулся:
«Я там был. Я еще раз двадцать туда-обратно пойду. Я буду ходить сколько велят… Оружия только брать с собой не разрешают. И подбирать тоже… А то бы…» -
Как- то с двумя
Это произошло на реке Ирпень, когда они с оператором Козаковым приехали в штаб в горькую минуту: из дивизии требовали сведений, а разведчики, возвратясь на рассвете, сообщили очень мало. Или не везло, или по неумению, только натыкались они всюду на дозоры, потеряли двух человек, а проникнуть в глубь немецкой обороны им так и не удалось. Нужен был проводник, который бы хорошо знал тот берег.
Тогда и вспомнили про Сашу и Марину; у них на том берегу Ирпеня осталась мама. Разведчики обещали ребятам при случае отвести их домой, а теперь сами нуждались в помощи.
Были и сомнения: все ж таки дети. И начальник штаба спросил:
«А вы что думаете, Аркадий Петрович?… Это ведь, кажется, по вашей части?»
«Думаю, могут…» - ответил он, вспомнив других ребят, которых встречал.
И когда приглашенные в штаб Саша и Марина робко согласились помочь разведчикам, решил, что пойдет вместе с ними.
Он сам готовил Марину и Сашу к ночному рейду на тот берег. До вечера оставалось время. И, устроясь под деревом, он еще раз объяснил ребятам, в чем будет состоять задание, а потом прутиком на земле показал, как обозначать в донесениях танки, пулеметы, пушки и как вообще рисовать планы.
Он хорошо сделал, что пошел: Саша в последнюю минуту испугался. Марина и разведчики уже перебрались на другой берег, а Саша ступил в воду и замер. И слышно было, как стучали его зубы. Он тихонько подтолкнул мальчишку - тот не двинулся с места. Тогда быстро снял с себя и повесил на детскую тонкую шею трофейный автомат. Оружие, знал по себе, всегда придает уверенность. Саша изумленно посмотрел на него - и зашагал по воде.
Неприметными тропинками ребята провели бойцов к своей деревне. По дороге условились, где будет тайник. И потом каждый вечер разведчики пробирались на другой берег. Они приносили тетрадные, в косую линейку, страницы с неумелыми планами и перечнем, сколько и где чего стоит. Все совпадало.
О ночном том рейде написал позже очерк «Ракеты и гранаты». Только о Марине и Саше не писал ничего… Берег…
И все же тогда, в Киеве, ни одно событие не взбудоражило так его душу, как утренний разговор в кинотеатре «Смена».
Детский кинотеатр «Смена» (по-украински «Змина») был тимуровским штабом. Еще издали они с Безыменским увидели два больших объявления: одно о том, что здесь принимают подарки на фронт. А второе - о тимуровском детском саде. Прочесть толком ни то, ни другое не успели: навстречу в парадной пионерской форме выбежали ребята. У каждого на груди, кроме повязанного галстука, была приколота красноармейская звездочка.
Их провели в фойе. Он думал: будет много народу.
– Нас мало сегодня… Все в разгоне. Много очень работы… Конечно, ребята, посланные в наряд, будут жалеть. Но вы не думайте, мы им все расскажем…
– Еще как расскажем!
– подтвердили его товарищи. Он пожалел, что собралось так мало. И порадовался: если б занимались ерундой, прибежали б все.
С той минуты, как ребята вышли ему и Безыменскому навстречу, о н ощущал на себе десятки жадных, любопытных, восторженных глаз, которые рассматривали, почти ощупывали его лицо, чуть великоватую, налезавшую на уши пилотку, выгоревшую, однако ночью выстиранную гимнастерку, орден, сумку, автомат на плече.
Один мальчуган осторожно, едва касаясь, провел ладошкой по его рукаву, Он ласково и благодарно погладил мальчонку по теплой белобрысой голове.
Расселись. Стулья были поставлены полукругом. И два - для гостей - отдельно. А он с начала встречи не проронил еще ни слова. Не мог. И, оттягивая время еще немного, снял автомат и, вынув на всякий случай диск, повесил автомат на спинку стула.
Дольше молчать было нельзя. И он заговорил. Медленно, тихо, с трудом одолевая волнение. Начал по обыкновению издалека - с того, что вот когда он еще только приступил к повести про Тимура и его команду, то в глубине души, конечно, надеялся: многие ребята, прочитав книгу, наверное, тоже захотят, чтобы и у них были свои команды. И все-таки не думал, что они, сидящие вот здесь, в зале, и другие ребята, которые не смогли прийти, в первые же недели войны успеют столько сделать. И он не только рад - он счастлив и горд сегодняшней встречей.
Девочки и мальчишки, поначалу смущенные его присутствием, радостно заерзали на стульях. А он продолжал:
«Когда ваши связные ждали меня в гостинице, я как раз только что вернулся с передовой. Я видел, как героически сражаются, защищая прекрасный ваш город, ваши отцы, ваши братья. Но в свободную минуту, если такая выдается, они очень много думают и беспокоятся о своем доме, о своих семьях. И надо, чтобы вы за многими неотложными своими обязанностями не позабыли, что забота о семьях ложится и на вас. И что от вашей заботы зависит спокойствие и уверенность бойцов там, в окопе.
А теперь рассказывайте, как вы тут», - закончил он.
Ребята переглянулись. Вскочили с мест. И заговорили все разом. Поднялся такой галдеж, что он, задыхаясь от смеха, с трудом проговорил:
«По очереди… по очереди».
Ребята поняли, остановились, тоже рассмеялись. И стали рассказывать по очереди. Они рассказали, что у них четыре звена. Первое - для помощи семьям командиров и красноармейцев. Второе собирает деньги в фонд обороны, металлический лом и подарки для бойцов. Третье - это разведка. Раньше командиром звена разведки был Норик Гарцуненко. Но ему трудно было руководить звеном и быть Тимуром. Звеном теперь командует Шуня Коган.