Гайдебуровский старик
Шрифт:
Я весь напрягся. А раньше внимания не обращал на подобные разговоры.
– Скоро уже покупатели придут, – осиплым голосом выдавил я, – тебе нужно успеть все убрать.
– Ну, вы-то знаете, я все успею! – хохотнула Тася. И заботливо прикоснулась к моему лбу. – Ой, а вы такой горячий! Вдруг у вас температура!
Я раньше внимания не обращал на прикосновения Таси. И до меня вдруг дошло – а ведь все было. И прикосновения, и многозначительные взгляды, и двусмысленные слова. Просто для меня все выглядело естественным, а не пошлым или вызывающим. Я совершил главную ошибку. Старость я на себя безболезненно принял, но абстрагироваться от молодости, в которой жил когда-то вместе с Тасей,
Но теперь… Теперь, после разговора с Сенечкой, по-прежнему уже ничего не могло быть. Я должен контролировать каждый ее взгляд, жест, каждое слово. И давать им настоящий отпор.
И я резко убрал руку Таси с моего лба.
– Нет, вы и впрямь пылаете! – Тася всплеснула руками. – Так не годится! Не хватало заболеть перед Новым годом! Давайте-ка я поточнее проверю вашу температуру.
И Тася приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до моего лба.
Я в прямом смысле от нее шарахнулся, еле удержавшись на ногах.
– Что с вами, Аристарх Модестович? – Тася невинно захлопала синими глазками.
Я постарался взять себя в руки. И даже изобразил подобие улыбки.
– Тасенька, – прохрипел я, – ты же знаешь, ты мне, как внучка. А то и правнучка. Знаю, и ты ко мне, как к родному прадедушке, относишься… Но не нужно чрезмерно много заботы. Я еще стою на ногах.
– Правнучка? Какая еще правнучка!
Похоже, мои слова попали в цель. Больно ударив Тасю по ее расчетливым мыслишкам. Мыслишки на время разлетелись в разные стороны.
– Да какой вы прадедушка! Вы мой партнер по бизнесу! Да, партнер! Именно – партнер!!!
Слово партнер снова окрылило Тасю. И ее мыслишки вновь стали собираться в одно целое.
И меня это и пугало, и раздражало. Если поначалу я Тасю воспринимал, как легкомысленное, довольно бестолковое существо. То теперь, воочию, во весь рост предстала настоящая хищница. В черном трикотажном костюме она и вовсе напоминала пантеру. А пантер я боялся еще с детства. Хотя никогда не видел.
Да, Тася пошла гораздо дальше, чем я мог ожидать. Она все ловко и профессионально рассчитала. Недаром ее парнем когда-то был бухгалтер. Всю жизнь, мечтающая о богатстве, она наконец-то реально почувствовала его запах, вкус, цвет. Тратить времени на поиски богатого молодого жениха она не стала. К тому же ей за ним пришлось бы становиться в долгую-предолгую очередь. И неизвестно, возможно, так и стояла бы, пока не состарилась. К чему журавль в небе. Если я, в виде старенькой общипанной синицы уже почти в руках (к тому же, с золотой клеткой в виде приданного в придачу). И Бог со мной! Меня и убивать не надо. Я вот-вот и сам в порядке очереди уйду на вечный покой. Что ж. Расчет верный. Бухгалтер ее многому научил. В отличие от философа. Впрочем, возможно, я просто бездарный был философ. А он был талантливый счетовод.
Но ее расчеты никоим образом не совпадали с моими. Я наконец-то получил долгожданную свободу. И от нее, и от своего неблагополучия, и от своего прошлого. И главное – от себя самого. Я стал другим, совершенно другим человеком. И этот другой человек меньше всего хотел в своей свободной жизни заполучить Тасю.
Но Тася, похоже, не собиралась отступать, ни под каким аргументированным предлогом. Я прекрасно знал – что в упрямстве она превзойдет любого. И в достижении уже намеченной цели ей равных не будет. И самое главное – она таки этой цели достигнет. Даже если оставит позади себя немало трупов.
Я признавал, что гораздо слабее ее. И рано или поздно поддамся ее верному расчету, который гораздо превосходил ее чары (им я никогда не поддавался). Я со страхом даже мог вообразить себе невообразимое. И ненароком бросил взгляд на картину,
Тася мгновенно перехватила мой испуганный взгляд. И бросила свой уверенный взор на картину. И мгновенно ее оценила. Она этому хорошо научилась здесь, в антикварной лавке.
– А, – ехидно протянула она, – «Неравный брак». Как же знаю, знаю.
– Я и не подозревал, что ты так хорошо разбираешься в живописи, – не менее ехидно ответил я.
– А тут не надо разбираться. Ее все почему-то знают. Наверно, со школы запоминаются вещи, которые ничем уже не вышибить из памяти. Все знают, что дважды два четыре. Что молоко пишется через «о». Что Онегин отверг вероломно Татьяну, а она потом ему сказала «Но я другому отдана и буду век ему верна». Что Анна Каренина бросилась под поезд. Что таблицу Менделеева придумал Менделеев. А Шишкин рисовал мишек в лесу, но понятия не имеют, как его картины называются. И все знают название картины «Неравный брак», но не знают, кто ее рисовал.
– Прекрасное знание школьной программы!
– А то! – Тася гордо встряхнула головой, подперев руки в боки. Она была уверена в своих знаниях. Ей их было достаточно. В большом количестве она никогда не нуждалась. Хотя я не могу не признать, что она любила ученых людей. И благодарно их слушала с открытым ртом. Но ничему у них не училась. Тася не любила думать. И, если о чем-то пыталась соображать, то лишь о любви. Как и соображала только в любви.
– И чего эту картинку у нас не покупают? – она вновь повернулась к «Неравному браку» лицом. Сегодня он ей согревал душу.
– Не знаю, – я меланхолично пожал плечами. Хотя весь напрягся, чтобы не пропустить двусмысленное слово и вовремя его отшвырнуть. – Может, некоторые не хотят себе портить настроение. А для некоторых она слишком дорога в цене.
– Не-а! – торжественно заключила Тася! – Вот вы ученый человек, а ничегошеньки не кумекаете в современной жизни. Хотя, конечно, быть ученым это не означает хорошо разбираться в житейских делах. Ученость даже мешает. А я вот знаю, чего ее не покупают!
– И чего? – грубо передразнил я ее. Но она не заметила. Или сделала вид.
– А того, что она просто не актуальна! Ну, кого сегодня удивишь неравным браком! А если честно, то вообще это детская картинка. Даже смешно. Что тут неравного? Вы посмотрите на жениха! Да он совсем еще молодой мужчина! В самый раз! Да еще при деньгах! Если хотите знать, то пройдет лет десять, и он сам бросит свою жену. И жениться на еще более молодой. Вот увидите!
Интересно, как это я мог увидеть, если всегда считал, что живопись – это застывшая форма искусства.
– Я бы в жизни на такой неравный брак не подписалась!