Гайдзин
Шрифт:
— Готов поручиться, — сказал Марлоу.
— Да уж, — кивнул Малкольм, приятно возбужденный, деля с ней улыбку, значение которой было понятно им одним.
— Замечательная идея, Андре! — Филип Тайрер улыбался ему, стоя у рояля. — Сеттри сказал, что вы подготовили все это вместе с ними.
Андре знаком подозвал его поближе.
— Послушайте, я могу сказать вам, как с этим справиться: не ходите к ней сегодня, даже хотя у вас и назначено свидание на вечер. — Он едва не рассмеялся вслух, увидев, как у Тайрера отвисла челюсть. — Сколько раз я вам говорил, что здесь почти не бывает секретов.
— О да, да, нужна, пожалуйста, прошу вас.
— Если только вы не хотите, чтобы вас довели до сумасшествия и чтобы Фудзико досталась вам за астрономическую сумму — из вас все равно выжмут больше, чем она стоит, Филип, но вы не переживайте, будет нечестно, если вас обдерут как липку, и это вопрос лица. Не обсуждайте этот план с Накамой и повторяйте отказ изо дня в день по крайней мере неделю.
— Боже, Андре, неделю?
— Три было бы лучше, дружище. — Андре забавляло несчастное выражение на лице Тайрера. — Это не только сэкономит вам огромные деньги, но и избавит вас от целого океана осложнений. Очень важно, чтобы вы вели себя так, будто вам решительно наплевать на все это, будто вас окончательно рассердили все эти задержки, назначенные и несостоявшиеся свидания и безумная цена, которую запросила Райко, особенно когда вы такой большой и важный чиновник! Хорошо бы раз или два указать на это Накаме. Но не больше, он сообразительный парень, нет?
— Да, весьма, и очень много знает.
— Потом, — тихо продолжал он, — Райко раз десять попросит меня поговорить с вами и устроить вашу с ней встречу. Через неделю я с неохотой соглашусь. Не делайте этого через Накаму, вообще не посвящайте его в нашу игру и, когда встретитесь с Райко, держитесь жестко, и с Фудзико тоже. Вы должны быть очень убедительны, Филип.
— Но...
— Скажите Райко, что она была права, заботясь в первую очередь об интересах своего клиента, ваших интересах, особенно учитывая, какой вы большой человек и важный чиновник, почаще упирайте на это, и предоставив вам время тщательно все обдумать. Вы совершенно с ней согласны, лучше не спешить, покупка контракта этой женщины сейчас — не очень хорошая идея. Употребите именно это сочетание, не называйте Фудзико по имени, не забывайте, что с их точки зрения на этой стадии вы обсуждаете лишь приобретение вещи, а вовсе не даму сердца, которую вы обожаете. Выразите признательность Райко и скажите, что благодаря ей вы одумались и считаете теперь, что покупать контракт было бы ошибкой. Вы просто будете платить за услуги «этой женщины» время от времени, а если «эта женщина» окажется занятой, сигата га най — это не имеет значения, — жизнь слишком коротка и так далее.
Андре вздрогнул всем телом. Эта западня была ему слишком хорошо знакома. Он сам в неё попался. Райко выжала из него гораздо больше, чем позволяло его собственное финансовое положение. Нет, это не так, раздраженно одернул он себя. Можешь как угодно вертеть правдой и лгать перед другими, но не делай этого перед самим собой, перед истинным собой, или тебе конец. Правда заключается в том, что я с безоглядной радостью согласился отдать все, что имел, и даже больше. Семнадцать дней назад.
В тот миг, когда Райко впервые представила меня этой девушке...
В тот миг, когда я увидел её , с алебастровой кожей, волосами цвета воронова крыла и манящими глазами, я понял, что отдам Райко свою душу и войду во врата
Едва лишь девушка вышла из комнаты, я, беспомощный и онемевший, с трудом произнес:
— Райко, пожалуйста. Сколько ни просить, я заплачу.
— Прошу прощения, Фурансу-сан, это дело будет стоить больших денег, чем я могу выговорить, даже если она согласится быть с вами — она ещё не дала согласия.
— Какие бы ни были деньги, я заплачу. Пожалуйста, спросите. Спросите, согласна ли.
— Конечно. Пожалуйста, приходите завтра, к вечеру.
— Нет. Пожалуйста. Сейчас спрашивать — спросите сейчас, я ждать.
Ему пришлось ждать почти два часа. И все это время он изнывал от тревоги, молился, надеялся, умирал, воскресал и умирал снова. Когда Райко возвратилась и он увидел её строгое лицо, он начал умирать ещё раз, но метнулся к жизни, услышав:
— Её зовут Хинодэ, что означает Восход Солнца. Ей двадцать два года, и она говорит «да», но есть условия. Помимо денег.
— Все, что хочет Хинодэ.
— Вам лучше сначала выслушать. — Он никогда не видел Райко такой серьезной. — Хинодэ говорит, что она будет вашей супругой, не куртизанкой, год и один день. Если в этот последний день она решит остаться с вами, она отдаст вам свой иноти, свой дух, и будет с вами ещё один год, и ещё, год за годом, пока не решит оставить вас или пока не наскучит вам. Если она захочет уйти, вы поклянетесь, что отпустите её , не препятствуя.
— Согласен. Когда начинать?
— Подождите, Фурансу-сан, я ещё многого не сказала. В вашем доме не будет никаких зеркал, и вы не станете их туда приносить, ни одного. Когда она будет снимать одежды, в комнате всегда будет темно — за исключением одного только раза, первого. Только один раз, Фурансу-сан, вам можно будет увидеть её. Далее, как только появится любой... любой обезображивающий знак, или когда бы она ни попросила вас об этом, вы без колебания поклонитесь ей и благословите её , и будете её свидетелем, и подадите ей чашу с ядом или нож, и будете смотреть и ждать, пока она не умрет, чтобы почтить её жертву.
Его разум взбунтовался.
— Умрет?
— Она сказала, что предпочла бы нож, но не знает, что выберет гайдзин.
Когда способность трезво мыслить вернулась к нему, он спросил:
— Я... я судить, какой... какой знак обезображивающий, какой нет?
Райко пожала плечами.
— Вы или она, это не имеет значения. Если она решит попросить об этом, вы должны сдержать своё обещание. Все это будет записано в контракте. Вы согласны?
После того как он просеял это через своё сознание, весь этот ужас, и принял его, он сказал:
— Значит, болезнь её ранняя, знаков ещё нет?
Глаза Райко смотрели неумолимо, голос прозвучал так тихо, с такой ужасающей непреложностью, неподвижная тишина, разлившаяся по комнате, казалась бесконечной.
— У Хинодэ нет болезни, Фурансу-сан, ни одной. Она вся без единого изъяна.
Его голова словно взорвалась. Слова «она вся без единого изъяна» эхом отозвались где-то высоко в небе его сознания, перемешавшись с внутренним всепронизывающим воплем: «Но ты-то нечист!»
— Почему? Почему соглашаться? Почему? Почему она... она знает, знает мою скверну. Да?