Гайдзин
Шрифт:
...воистину, мужчине, чей Одноглазый Монах имел несчастье уродиться маленьким, не следует вступать в поединок с Нефритовыми Вратами, подобными Вратам кобылы.
Да запомнят на все времена, боги положили так, что эти части, хотя и кажутся глазу одинаковыми, никогда таковыми не бывают, но имеют меж собой великие различия. Должно соблюдать крайнюю осторожность, дабы избежать ловушки, уготованной богами, которые, наградив мужчину средством, а также и надобностью, столь же сильной и постоянной, как у иглы, ищущей Северную Звезду, вкусить Небесной Радости на Земле — таково мгновение Облаков, Пролившихся
Чен суетливо заходил по комнате, обиженный, хотя и довольный познаниями господина. Он лишь исполнял свой долг, привлекая внимание к силе инь, особенно сегодня вечером, к тому, как она выставляла себя напоказ, к танцам и поцелуям, дразнящим ян господина, на каковой счет император высказывался очень определенно:
Нервничающий Ян, чей голод не утолен, в любом доме, если он принадлежит Господину, нарушит покой всех домашних, посему домочадцам следует делать все, дабы избавить мучащегося от мучений.
А наш дом в смятении, с отвращением подумал он. С А Ток ладить ещё труднее, чем всегда, А Со ворчит, что прибавилось работы и забот, повара жалуются на его пропавший аппетит, слуги стонут, что его ничто не радует, и все из-за этой, подобной корове, варварской шлюхи, которая не желает просто выполнить то, что является её обязанностью. Все слуги в доме единодушно соглашались, что у неё, должно быть, одно из тех Ненасытных Ущелий, против которых предупреждал император Кун:
Есть такие, стенки которых боги выстлали демонами, их притягательная сила настолько велика, что сводит мужчин с ума и заставляет их забывать бессмертную правду о том, что один Инь стоит другого, когда надобность велика, и что хуже, когда наконец одно такое Ущелье раскрывается, дабы принять Ян, сия Небесная Радость становится Адской Мукой, ибо утоление не наступает никогда.
— Ай-йа, тайпэн, — сказал Чен, помогая ему раздеться. — Этот человек говорил только, что ваш банкет всем понравился.
— Твой господин и повелитель в точности знает, что ты говорил. — Малкольм с трудом выбрался из рубашки. Его дядя, Гордон Чен, которым он очень дорожил, прочел ему лекцию об этом труде императора Куна, сказав, что все это и много других столь же важных сведений о ян и инь должно остаться между ними и держаться в секрете от его матери. — Ты чудовищно нахальный сукин сын, — сказал Малкольм по-английски: это была его главная защита в спорах с Ченом и А Ток. Ему, пожалуй, ни разу не удалось переспорить их на кантонском, но они буквально выходили из себя, когда он заговаривал с ними на английском. — И я знаю, что ты пытался поязвить насчет госпожи, но, клянусь Богом, тебе лучше прикусить язык.
Круглое лицо перекосилось.
— Тайпэн, — произнес Чен на своём лучшем кантонском, помогая ему улечься в кровать, — этот человек заботится в первую очередь об интересах своего господина.
— Ай-й-йа! — насмешливо фыркнул Малкольм. — Слова, слетающие с раздвоенного языка, столь же драгоценны, как заплесневевшие рыбьи кости для умирающего с голоду. — Он заметил на бюро конверт, поставленный там вертикально. —
Чен поспешил принести его, радуясь, что перестал быть темой их разговора.
— Какой-то чужеземный дьявол приходил сегодня вечером повидать вас. Наш меняла Варгаш говорил с ним. Этот чужеземный дьявол сказал, что письмо срочное, поэтому меняла попросил этого человека поставить его здесь, на тот случай если наш светлейший господин пожелает прочесть его.
Почерк был незнакомый.
— Который из чужеземных дьяволов?
— Я не знаю, тайпэн. Что-нибудь ещё?
Малкольм покачал головой, зевнул, положил конверт на столик рядом и отпустил его. Бутылочка с лекарством манила.
— Не буду, — твердо сказал он и начал уворачивать фитиль в лампе, потом передумал и вскрыл письмо с неожиданной надеждой, что оно могло быть от Небесного Нашего или даже от отца Лео.
Дорогой мистер Струан! Позвольте мне представиться вам, Эдуард Горнт, служащий компании Ротвелла в Шанхае, уроженец Виргинии, в настоящий момент нахожусь здесь, в Иокогаме, на стажировке у мистера Норберта Грейфорта по просьбе сэра Моргана Брока.
Мистер Грейфорт обратился ко мне с просьбой быть его секундантом в том частном, хотя и весьма настоятельном вопросе дуэли, на которую вы его вызвали. Возможно, я мог бы посетить вас завтра? Устроит ли вас утро, скажем, в полдень или около этого? Имею честь быть, сэр, вашим почтительнейшим слугой, Эдуард Горнт.
Подпись была так же аккуратна, как и остальные, словно выгравированные, строки.
35
Вторник, 2 декабря
— Доброе утро, мистер Горнт. Позвольте представить вам мистера Макфея, главу японского отделения дома Струана. Прошу вас, располагайтесь, присаживайтесь... Джейми, вы тоже. Кофе, чай, шерри, шампанское?
— Ничего, благодарю вас, мистер Струан.
— Мистер Макфей — один из моих секундантов. Полагаю, детали должны оговариваться между секундантами. Да?
— Да, сэр. Я встретился с мистером Сывородиным, но ничего с ним не обсуждал, согласно пожеланиям мистера Грейфорта.
Оба молодых человека изучали друг друга. С первого мгновения оба испытали одно и то же странное ощущение: сильную симпатию друг к другу. Каждый думал: как это странно, когда некоторые люди нравятся тебе с первого взгляда, без какой-либо определенной причины, тогда как другие, наоборот, не нравятся, некоторые вызывают отвращение, многие просто остаются незамеченными. Впрочем, и в этом случае ни тот, ни другой не сомневались, что, как бы сильно ни разгорелась сначала их привязанность друг к другу, она ничего не изменит. Скоро — сегодня, завтра, даже через несколько минут — что-нибудь столь же быстро вернет их к нормальности, к привычной и удобной старинной вражде, которая связывает их фирмы и продлится века, и они отмахнутся от промелькнувшего между ними дружелюбия как от некоего непостижимого отклонения от нормы.
— Чем я... мы... можем быть вам полезны? — спросил Малкольм.
Улыбка Горнта была искренней; зубы у него были белые, как у Малкольма. Он был примерно такого же роста, но более легкого сложения, не так элегантно одет, волосы темные, в отличие от рыжевато-каштановых волос Струана, и глаза карие, а не голубые, как у шотландца.
— Господин Грейфорт хотел подтвердить день, оружие и так далее.
— Вам известно, что все это противозаконно, мистер Горнт, — сказал Джейми, — и что сэр Уильям официально запретил эту дуэль?