Гайдзин
Шрифт:
— Пожалуйста, извините меня, но я бы предложила не злоупотреблять этим наркотиком.
— Я и не собираюсь им злоупотреблять. — Его руки сжали её , им было так удобно вдвоем. — Это могло бы стать наркотиком, да, очень легко.
Комната примыкала к его спальным покоям. Как и все помещения казарм, она была мужской, с минимумом обстановки, татами самого высокого качества, но уже потершиеся. Мне не будет неприятно покинуть это место, подумал он. Их уши уловили мягкое шлепанье приближающихся ног, его рука скользнула к рукоятке меча. Они оба напряглись.
— Повелитель? — произнес приглушенный
— Что такое? — спросил Ёси.
— Прошу простить, что нарушаю ваш покой, господин, только что прибыло письмо из Зуба Дракона.
Койко не нужно было ни о чем просить: она подошла к двери и встала сбоку от неё на страже. Ёси приготовился.
— Откройте дверь, часовой! — выкрикнул он. Дверь отъехала в сторону. Часовой нерешительно остановился, увидев Ёси в наступательно-оборонительной позиции с мечом, на четверть вытащенным из ножен. — Передайте свиток госпоже Койко. — Часовой подчинился и пошел назад. Когда он достиг конца коридора и закрыл за собой ту дверь, Койко закрыла дверь в комнату. Она протянула ему свиток и опустилась на колени на своё место напротив. Он сломал печать.
В письме жена справлялась о его здоровье и сообщала, что его сыновья и остальные члены семьи чувствовали себя хорошо и с нетерпением ожидали его возвращения. Затем шла информация:
Старатели прилежно трудятся и переходят с места на место с вашим вассалом Мисамотой. Золота они пока что не нашли, но сообщили о больших — они употребили слово «огромных» — залежах высококачественного угля у самой поверхности, которые легко разрабатывать. Насколько я понимаю, они называют его «черным золотом» и его можно было бы с выгодой предлагать гайдзинам вместо денег. Они продолжают поиски. До нас дошло, что Андзё назначили тайро, и он хвастается, что вас скоро заставят выйти из Совета старейшин. Далее, доверенный человек, которого вы посетили на пути в Киото, сообщает следующее: кодовое слово, которое он дал вам относительно одного из ваших врагов, является правильным, и подобный план уже готов в качестве государственной политики этого врага.
Багряное Небо. Стало быть, молниеносное нападение является теперь государственной политикой! Продержится ли мое соглашение с Огамой?
Он отложил этот вопрос на потом и продолжил чтение:
Тот ронин, Ори, убит в лагере гайдзинов. Полагают, что второй ронин, Хирага, тоже там. Ваш шпион также доносит, что он, согласно приказу, перехватил «прислужницу», которую вы отослали назад, и отправил её далеко на север, в очень бедный дом для увеселений. Её любовник-ронин был убит.
Ёси улыбнулся. Это была служанка Койко, которая нашептала своему ронину-сиси о тайном ночном свидании Утани. На полпути к Киото он отпустил её , отправив назад в Эдо с каким-то придуманным поручением, — Койко, разумеется, не возражала. Хорошо, подумал он. В малой степени, но Утани отомщен.
Дальше, Гъёкояма: я завершила денежные дела. Могу я использовать эту возможность с углем как
Ёси перечитал послание. Очень хорошо зная Хосаки, он понял, по тому как она написала «дополнительный залог», что переговоры были жесткими и цена высокой. Ладно, на следующий год голода не будет и мы расплатимся со всеми этими Гъёкоямами, если они проживут так долго в землях, которыми я правлю.
Он поднял глаза на Койко. Она смотрела в пространство, погруженная в мечты, которыми, он знал, она никогда с ним не поделится.
— Койко?
— О. Да, господин?
— О чем вы думали?
— Что листья шепчут листьям. Заинтригованный её ответом, он заметил:
— Это зависит от дерева. Она мило улыбнулась.
— Клен, кроваво-красный клен.
— В какое время года?
— Девятый месяц.
— Если они наблюдали за нами, они прошептали: «Скоро мы опадем, чтобы никогда уже не вернуться. Но они благословенны. Они растут на древе жизни. Их кровь — наша кровь».
Она захлопала в ладоши, улыбаясь ему.
— Превосходно. А если бы это была сосна весной?
— Не сейчас, Койко-тян, позже.
Увидев, как он вдруг посерьезнел, она тоже стала серьезной.
— Плохие вести, господин?
— И нет, и да. Я уезжаю на рассвете.
— В Зуб Дракона?
Он заколебался, и она спросила себя, уж не сделала ли она ошибку, задав этот вопрос. Но он размышлял о том, как ему быть с ней. Ранее, взвесив необходимость ещё одного форсированного марша, он решил не брать её и предоставить ей следовать за ним так быстро, как она только сможет. Её паланкин будет сдерживать их. Она умела ездить верхом, но недостаточно хорошо, а подобное путешествие будет очень трудным.
В любом случае план, на котором они остановились с Акэдой, останется прежним:
— Первый отряд из сорока человек с моим двойником в моих легких доспехах выедет из ворот сразу перед рассветом и, без спешки и не скрываясь, направится к Северной дороге. Проделав половину пути к Эдо, они повернут назад и вернутся сюда, а мой двойник исчезнет. Второй отряд, мой, из тех людей, что я привел из Эдо, отправится вскоре после первого и устремится к Токайдо. Форсированный марш под командованием того же капитана — я переоденусь обычным конным самураем и останусь в этом обличье, пока благополучно не достигну замка Эдо.
— Очень опасно, господин, — тяжело произнес генерал Акэда.
— Да. Вы должны присматривать за Огамой и надеяться. Ему на руку, чтобы я преуспел в обуздании Андзё.
— Да. Но, оказавшись снаружи, вы превращаетесь в мишень, и в легкую мишень, к тому же это искушение, перед которым нельзя устоять. Вспомните, что случилось сегодня. Позвольте мне поехать с вами.
— Невозможно. Послушайте, если Огама решит нанести удар, он будет атаковать прежде всего здесь — вам лучше быть готовым к этому. Вы должны отразить его нападение, чего бы это ни стоило.