Газета День Литературы # 171 (2010 11)
Шрифт:
он казался мне диким, никем не исхоженным лесом,
на костёр походило окно под железным навесом,
и летящие чёрные вороны чудились мне.
И тогда я калитку открыл, и вошёл в этот лес,
словно страх, заключённый во мне, опровергнуть решился,
от напастей чужих, как от мира всего, отрешился
и, не зная дороги, в растеньях премудрых
И трава зашепталась, молчавшая многие дни,
и болотные твари кругом в темноте загалдели,
а вдали у костра, будто люди лесные сидели,
а не просто темнели сухие коряги да пни.
Дух ли старых преданий над сходом таёжным витал
или дым от костра, разведённого бомжевской чернью,
или поздний туман, освещённый свеченьем вечерним,
меж деревьев огромные крылья свои простирал?
Так я шёл, окружённый живой шелестящей стеной,
ожидая явления призраков сказочной ночи...
И высокие звёзды, как ящура жадные очи,
не смыкая бессонные веки, следили за мной.
ВДОХНОВЕНЬЕ
Жена уехала…
Меня стало посещать вдохновенье!
Вдохновенье приходило сквозь окно,
сидело на подоконнике, болтало ногами…
В синей юбочке с ажурными кружевами…
Вдохновенье приходило сквозь стены,
приходило из ниоткуда,
потому что оно умеет проходить сквозь всё на свете,
если вдохновению этого надо…
Уходить в никуда, приходить из ниоткуда…
Лишь оно не приходит, когда жена в моём кабинете,
потому что жена занимает всё пространство
моей квартиры…
Потому что жены моей очень много…
И вдохновенью негде даже присесть:
ни на стуле, ни на диване,
ни просто постоять в коридоре…
(Хотя нет дивана в моём кабинете.
И, тем более, нет коридора…)
Так живу:
то жена приходит, то вдохновенье уходит…
Я привык! Жена уходит – приходит вдохновенье!
Но если вдруг однажды
из нашего дома –
мне кажется, вдохновенье
уйдёт вместе с нею…
ГОСТЬ
Как приеду на село –
и в душе моей светло:
топят бани-одиночки,
дымкой даль заволокло…
(Широка Россия-мать!
Даже взглядом не обнять…
Широка страна родная –
красота и благодать!)
Брат, посудою звеня,
хитро спросит у меня:
– Ты глотнешь святой водицы
после веничка, родня?
Я попарюсь, поварюсь…
На пару повеселюсь…
и колодезной водицей
лет на десять закалюсь!
С братом сядем у плетня –
он родня и я родня –
и споём про море песню,
и затянем про коня…
(Широка Россия-мать!
Даже взглядом не объять…
Кони скачут в чистом поле
и не могут ускакать.)
Будет ночь темным-темна,
будет ночь ясным-ясна,
в небе речка отразится,
как берёзка у окна…
А наутро – дальний путь
и щемит от счастья грудь…
И мне хочется, прощаясь,
вновь водицы отхлебнуть…
Выезжаю из села:
– Вот такие, брат, дела!
И поют в леске ольховом
и кричат перепела…
И я думаю о том,
что родная даль селом
не закончится, как баня-
одиночка за бугром…
(Широка Россия-мать!
Даже взглядом не обнять…
Широка страна родная,
да на это наплевать!)
КОРОВЫ