Газета День Литературы # 97 (2004 9)

День Литературы Газета

На скалистом фундаменте клюевщины стоит современная русская национальная культура. Клюевщина "Песнослова" — это ещё завоевательная клюевщина, с надеждой на победу. Не страшны даже погружения в бездны преисподней, и оттуда вынесет его стих, как Божие творение. Недаром его относили к "редчайшему в мировой культуре разряду подлинных мистиков, сумевших воплотить свой сверхчувственный опыт в людской речи…" Думаю, что и Юрий Кузнецов погружался в свои бездны, вооруженный опытом Клюева.

Но вот надежды рухнули, поэт отчётливо с пророческим пониманием видит кружение не только избяного Рая, но всего крестьянского мира, а с ним и русского национального мира. И уже пишутся не скрижали народных потаённых

откровений, пишется плач по уходящей мужицкой Руси. Вот так и появились его "Погорельщина" и "Песнь о великой матери". Не надо воспринимать поэта как сумрачного мракобеса, отталкивающего от себя цивилизацию. Блестящий знаток мировой культуры, он и в нашествии машин не видит ничего опасного, если эти машины служат душе человека, служат земле, на которой человек живёт. Он уверен, что "только в союзе с землей благословенное железо перестанет быть демоном, становясь слугой и страдающим братом человека…" Он искренне сожалеет о разрыве с режимом, о своей ненужности советской власти. Когда его, как и нас в годы перестройки, занавесили от всего мира злостной клеветой и доносами, Николай Клюев пишет Сергею Есенину: "…порывая с нами, Советская власть порывает с самым нежным, с самым глубоким в народе". Задуматься бы об этом и нынешним властям. И как ответ всей пишущей о нём бесовщине: "Если средиземные арфы живут в веках, если песни бедной, занесённой снегом Норвегии на крыльях полярных чаек разносятся по всему миру, то почему ж русский берестяной Сирин должен быть ощипан и казнён за свои многопёстрые колдовские свирели — только потому, что серые, с не воспитанным для музыки слухом, обмолвятся люди, второпях и опрометчиво утверждая, что товарищ маузер сладкоречивее хоровода муз?"

В своей незаконченной большой поэме "Песнь о великой матери" Николай Клюев обобщает свой духовный опыт, пишет своё житие, как всегда прослаивая реальные факты из жизни и подробности быта религиозным и мистическим мироощущением. Это и песнь своему любимому олонецкому Северу, русскому Поморью. Это и реальные встречи с современниками и мистические встречи со святыми. Это и поклон последней Руси. К концу поэмы всё более нарастает тема гибели и обреченности народного уклада, несоединимости его с железной поступью того, что сегодня мы именуем глобализмом.

Бежим, бежим, посмертный друг.

От черных и от красных вьюг,

На четверговый огонёк

Через предательства поток…

Как пишет публикатор поэмы В.Шенталинский, "Клюев родился, чтобы подать нам пророческую весть о глубинной, сокровенной судьбе Родины… Жанр поэмы — лирический эпос, сказание; в ней Клюев предстает как единственный в русской да и мировой поэзии мифотворец двадцатого века…"

На мой взгляд, Николай Клюев наиболее религиозный, а точнее православный поэт в великой русской литературе. С одной лишь оговоркой. Его православие — это народное, мужицкое православие, а значит — и неприемлемое для некоторой части нашей политической и церковной знати. Но если и есть некая еретинка в его писаниях и сказаниях, то она, думаю, целиком окупается и его судьбой и его православным отношением к своей судьбе. Не случайно же в 1937 году, незадолго до своего расстрела, в предчувствии его, на полпути от больницы до кладбища, в последнем известном нам стихотворении Николай Клюев всё также признается в своей любви к России, и никаких проклятий, никакого чувства мести народу, не защитившему своего певца: "Люблю тебя, Рассея, / Страна грачиных озимей!"

Родился Николай Алексеевич Клюев осенью 1884 года в Кошугской волости Вытегорского уезда Олонецкой губернии. Ведет свой род, как сам поэт говаривал, "от Авакумова кореня…" По крайней мере, духовная близость

с неистовым протопопом ощущалась им до конца жизни, да и мученическая смерть их схожа.

Ты, жгучий отпрыск Аввакума,

Огнём словесным опалён…

Не знаю, заметят ли нынешние погромщики избяного Рая и мужицкой Руси стодвадцатилетие великого русского поэта. Может даже обратят его себе на пользу, отсекая из глыбы его поэтического постамента лишь доступные им осколки инфернального Клюева. Пусть ищут. Нам Клюев дорог не этим. За ним проглядывает подлинный "плотяной" Христос. За ним — всё ещё неисчезающее народное русское царство. Святая народная Русь.

РОССИЯ ГЛАЗАМИ ГЛАЗУНОВА

В Москве открылся ещё один русский национальный центр — московская государственная картинная галерея народного художника СССР Ильи Сергеевича Глазунова. Сотни своих лучших работ, среди них графический цикл по книгам Достоевского, работы по истории России, знаменитую "Мистерию", художник подарил своему городу и своему народу. У Ильи Глазунова всегда было много противников и оппонентов. Вот и сейчас многие ворчат: дали на одного художника такой особняк в центре Москвы.

Я на время забуду о своем давнем знакомстве со знаменитым мастером, поговорю о другом. Если москвичи приведут в свои выходные дни своих маленьких детей и внуков в музей Глазунова, эти дети точно уйдут из музея изумлённые величием своей родины — России, подивятся её грандиозной истории. Запомнят лица русских национальных героев, не забудут и о врагах, вечно стремящихся уничтожить или принизить Россию.

Этот неоспоримый тезис для меня важнее сотен выводов надутых искусствоведов в штатском, стремящихся выдать за искусство вонючие унитазы, мешки с мусором или выломанную из общественного туалета дверь, выставленную нынче в Эрмитаже.

Может, я и темный человек, но мне ближе глазуновское отношение к искусству и русской истории, ближе его русское подвижничество.

На открытии галереи выступили мэр Москвы Юрий Лужков, сопредседатель международного писательского содружества неувядаемый Сергей Михалков, один из руководителей союзного российско-белорусского государства Павел Бородин, другие деятели культуры. Жаль, не дали слова Александру Проханову, давнему поклоннику творчества прекрасного русского художника. Впрочем, в зале на открытии было немало таких же, как сам Илья Глазунов, подвижников русского дела. Олег Платонов знакомил с полотнами художника своего друга Юргена Графа, поэт Иван Переверзин обменивался мнениями о галерее с Зурабом Церетели. Это, несомненно, самое яркое культурное событие сентября. Думаю, что учителя истории будут проводить немало отрытых уроков в этой галерее, думаю, что и туристические центры не забудут включить в свою экскурсионную карту достопримечательностей Москвы новый глазуновский музей. На третьем этаже галереи будет открыта школа для юных художников, уверен, там будут собирать самых талантливых ребят. И ещё одна сокровенная комната: комната ценнейших и древнейших икон. Это тоже подарок Ильи Сергеевича Глазунова своему народу и своему городу. По-моему, таких икон и в Третьяковской галерее не найти.

А москвичам и гостям столицы я советую — выберите свободное время и посетите почти напротив Храма Христа Спасителя, рядом с изобразительным музеем имени Пушкина и музеем Николая Рериха, на Волхонке, 13 картинную галерею Ильи Глазунова. Ей-Богу, не пожалеете!

Владимир БОНДАРЕНКО

Исраэль Шамир ОСЕТИНСКИЙ КАПКАН