Газета "Своими Именами" №32 от 06.08.2013
Шрифт:
Все там хорошо работают, как на себя, так и на «хозяина».
На предприятиях, управляемых хозяином, нет ни «несунов», ни прогульщиков, ни бракоделов.
Супертехнологии и высокий уровень производства. Мой отец всё время вспоминает телепередачу ещё советского времени, что при доении коров во Франции где-то использовали компьютеры.
Высокое качество товаров.
Первоклассные дороги.
Во Франции коренные жители - французы, и все они, за исключением некоторых мигрантов, умеют говорить на французском.
Ухоженные дома, чистота и порядок на улицах, которые несколько портят «понаехавшие».
Якобы законопослушность жителей, сверяющих каждый свой шаг с законодательством.
Права человека, гуманизм, отсутствие политических
Все, думаю, слышали и читали в российских СМИ подобное. Забудьте все эти бредни, реальность выглядит совершенно иначе.
Туалеты на Западе чисты только там, куда мало кто ходит. На гудящих от тысяч отъезжающих туалетах на вокзалах Италии (из-за стоимости билетов в четыре раза ниже, чем в Северной Европе), пахнет тем, чем и положено пахнуть туалетам, как бы их ни убирали. Бумага туалетная везде обычная, и она, вопреки «Огоньку», тоже может пропитаться насквозь и испачкать руки.
Когда меня в своё время взяли на двухнедельную сезонную работу на сбор винограда в Эльзасе в семейство с немецкой фамилией Фриц, пожилая мать хозяина с сильнейшим акцентом, с трудом подбирая французские слова, провела со мной как бы производственный инструктаж. Она рассказала, что вчера утром они уже наняли было двоих французов, приехавших с Нормандии. Вечером они, в соответствии с традицией тамошних виноделов, принялись за дегустацию прошлогоднего вина. Надегустировались так, что один из них начал рыгать прямо на стол, празднично накрытый по случаю первого дня сбора урожая. Вечером им показалось малоприятного и у себя в комнате они обкурились анашой. Утром их рассчитали, используя пункт французского законодательства о 2-дневном испытательном сроке для сезонных работников. Именно в этот день я искал там работу, и меня они взяли. Свой инструктаж она закончила вопросом: мсье, надеюсь, вы не будете нализываться до такой степени, чтобы рыгать прямо на стол?
Я оправдал её надежды и никогда не отрыгивал на праздничный стол. Стол этот, кстати, был каждый вечер по-настоящему роскошным, вкусным и любовно украшенным. Его не портило даже присутствие за ужином со всей семьей и наёмными работниками её сына, с утра до вечера вдрызг пьяного формального главы семьи - совершенно опустившегося алкоголика-синяка, у которого семья забрала в свои руки реальное управление делом, но терпела в доме в роли юродивого домашнего пёсика.
А работая на сборе винограда на юге страны, я лично видел, как для увеличения сдаточного веса мой наниматель выливал пару вёдер водопроводной воды в кузов своего грузовичка-самосвала. А вы думали, что только в СССР продавщицы добавляли воду в молоко?
А вина Божоле! Слышали рекламу: «Новое Божоле прибыло!»? На сборе сырья для производства этих, как при СССР говорили, «чернил», я тоже работал. И как для увеличения объёма продукции тамошнее вино разбавляют ещё более дешёвыми контрабандно привезёнными итальянскими «чернилами», знаю отнюдь не понаслышке.
Французские вина в подавляющем большинстве, включая марочные, да будет всем известно, делают в кооперативных цехах (cave coopеrative), возле которых я всегда искал себе работу. Это аналог наших колхозов с несколько более гибкой системой внутреннего хозрасчёта, где за сданный по весу виноград крестьянин получает те же самые «палочки» - трудодни, то есть процент прибыли от будущей реализации вина. Хотя есть и частные цеха, где хозяева что-то мудрят с экспертными дегустациями и делают особо элитные сорта, а также слой особо тонких знатоков – ценителей и потребителей их продукции. Но даже если вы готовы заплатить в московских супермаркетах пятьдесят или сто евро за бутылку якобы элитного вина, но «не в теме» французских вин на всю её глубину, то ваши шансы купить действительно достойное заплаченной сумме вино равны тому, чтобы обыграть в карты профессионального шулера. Впрочем, согласно опросам, половина французов настолько безграмотна, что даже не знает, что обозначает базовый термин appellation contrоlе (маркировка марочного вина), не говоря
Никаких высоких технологий и коров с компьютерами я не заметил, зато видел эксплуатацию детского труда. Хозяин, бывший парашютист-десантник в Алжире, брал для сбора помидоров 13-летних подростков арабского происхождения. Во-первых, нелегально – без выплаты отчислений, во-вторых, ровно за половину минимальной часовой ставки, хотя они делали в час взрослую норму. Перед выплатой денег хозяин любил глумливо объяснять этим детям, какие все арабы мерзкие. Я у него тоже работал, сидел рядом, всё это видел и слышал.
Дома во Франции выглядят как на сказочной картинке там, где туристы гуляют или проезжают. Но французские варианты «деревни Гадюкино» и «города Мухосранска» тоже существуют, поверьте мне. Как и коренные французы со словарным запасом в сто нечленораздельных слов. Есть и совершенно неграмотные, никогда в жизни своей не ходившие в школу вопреки всем французским законам. И подошва на купленных мною красивых сандалиях производства города Монтпелье треснула через пару месяцев, и я уже в Одессе поменял её на турецкую, которая прослужила потом много лет. А если принюхаетесь в закоулках метро и вокзалов, то поймёте, к чему приводит отсутствие достаточного количества общественных туалетов. И автотрассы строятся лишь вследствие лоббирования их автомобильной мафией, а железнодорожная сеть в целом содержится в худшем состоянии и функционирует при меньшей эффективности, чем у нас во времена СССР. А как полиция во французском «правовом государстве» руководствуется «телефонным правом», так это вообще песня!
Единственное, в чём Франция, как и весь Запад, действительно преуспела – экспорт. Политика страны в послевоенные годы строилась на принципе: всё гнать на экспорт, создавая аномально высокий курс валюты, и это породило чудовищные дисбалансы, от которых французское общество страдает сегодня. И это делает принципиально невозможными сравнение с СССР, особенно в валютных пересчётах: кто жил богаче и лучше.
В начале нулевых годов у нас в Одессе поселился на несколько лет некто мсье Леопольд, ранее нештатный корреспондент «Ле Монд», он был потомком древнего аристократического рода и имел средства выше среднестатистических французских. Мы подружились. Он очень любил пофилософствовать на тему, что во Франции жить стало совершенно невозможно, что он оттуда «свалил». И что все, кто могут, тоже бегут. Полное, мол, разложение. Как-то мне это надоело:
– Я тоже знаю Францию не понаслышке. Видел много и плохого, но и хорошего тоже. Вы уж слишком сильно, на мой взгляд, черните ваши порядки.
– Вы жили и работали в провинции и столкнулись с остатками старой традиционной Франции, со страной моего детства. Чтобы увидеть олицетворение наших маразмов – приезжайте в Париж. Да и в провинции всё катится под гору очень быстро, половины того хорошего, что вы видели там, уже не существует.
И вот теперь, через 14 лет, я снова поехал во Францию, чтобы своими глазами посмотреть, что изменилось за эти годы. Я не воспринимаю эту страну как заграницу, а просто съездил к себе домой. Именно в Париж, где сосредоточились, согласно Леопольду, все французские проблемы.
Первое, что бросилось в глаза,– автомобили стали крупнее и мощнее. Автомобильная мафия знает, похоже, своё дело. Появились жуткие пробки в Париже, которых я в прошлый раз просто не замечал. И машины, которые вопреки правилам дорожного движения, стали нагло парковать прямо на тротуарах.
Зато метро и электрички стали грязнее и с непрерывными объявлениями по громкоговорителям, что на линии где-то аварии и что поезд дальше не пойдёт и выбирайтесь окольными путями. Но разобраться в запутанной и плохо функционирующей системе общественного транспорта не всегда удавалось даже с моим виртуозным знанием языка и журналистским профессионализмом чётко задавать правильные вопросы посторонним людям.