Газета Завтра 12 (1009 2013)

Завтра Газета Газета

А в разгар рабочей недели кому охота ехать на метро до станции ВДНХ, топать пешком до главного входа, а там или садиться в спецавтобус (цена вопроса - 30 рублей), или совершать променад еще километра полтора по узким обледеневшим тропинкам (что за странная гигантская конструкция из стальных труб, отдаленно напоминающая трамплин для "летающих лыжников", перегородила почти все дороги вглубь ВДНХ, выяснить так и не удалось)? Вход на выставку тоже платный - 100 рублей с читательского носа, пенсионерам и прочим социально уязвимым категориям наших сограждан после 14.00 полагается послабление на целых 40 рублей. Итого, если считать со стоимостью дороги в оба конца, непосредственное знакомство с книжными новинками

обойдется вам минимум в 200 рублей или же в лишний час потерянного времени.

Казалось бы, сколько стоит беличья доха, а сколько - книга? Но, наверное, именно поэтому всё так и организовано: для небедных покупателей шуб и шапок можно организовать бесплатный проезд (его цена будет заложена в цену товара), а вот для небогатых любителей книги - нет. Их ведь и больше намного, автобусов на всех не напасешься, зато покупают они - кот наплакал. Не на десятки тысяч, а хорошо, если на сотни рублей: ведь на фоне ускоренного роста тарифов ЖКХ, потребительских цен, налогов и штрафов уже приходится выбирать между куском хлеба и новой книгой. А цены на выставке-ярмарке, хоть и намного дешевле, чем в обычных книжных магазинах, всё равно "кусаются".

Но, спрашивается, как им не кусаться, если за неделю аренды стандартного бокса в 9 квадратных метров организаторы выставки-ярмарки устанавливают цены от 2600 у.е. и выше (это без учета НДС)? То есть в целом это почти 100 тысяч рублей, или примерно 1500 рублей за метр квадратный в день. Если это называется "государственной поддержкой отечественного книгоиздания", то что такое "обдираловка" и что такое "беспредел"?

Конечно, можно возразить, что эта выставка - не для розничных покупателей и даже не для книгоиздаталей, а для оптовых продавцов; что раз издательства, несмотря ни на какие цены, всё-таки участвуют в работе выставки, - значит, это им тоже каким-то боком выгодно. И так далее, и тому подобное.

Какая-то доля истины в подобных утверждениях, несомненно, присутствует. Но так ведь и в валенке можно дышать, не правда ли? Но что-то я нечасто вижу на улицах людей, разгуливающих с валенками на голове. А тут читателям - на голову валенок, издателям - на голову валенок, и - дышите глубже, уважаемые!

Можно возразить еще, что традиционная бумажная книга безнадежно проигрывает в битве с новейшими электронными носителями информации: один раз собрал несколько тысяч рублей на нетбук или планшет - и читай себе, хоть залейся... Но, честно говоря, даже страшно подумать, к каким последствиям может привести элементарный и почти неотвратимый в рыночных условиях "блэкаут" с веерными отключениями потребителей от электроэнергии.

Есть и третья сторона вопроса, самая главная. Если бы наша "самая читающая" страна в мире была в 80-е годы еще и "самой знающей", "самой думающей" и "самой работающей" - никакие "перестройки" и "рыночные реформы" ей были бы не страшны и не нужны. Читать можно по-разному. Гоголевский Петрушка тоже "читал". Но толку от этого чтения не было ни для него, ни для окружающих.

Поэтому среди всех минусов выставки "Книги России" назову и один огромный плюс: серьезной литературы у нас стали издавать намного больше, а развлекательной - намного меньше. Что внушает определенные надежды на будущее.

Прекрасен наш Союз?

Геннадий Животов

21 марта 2013 72 0

Союзы писателей, художников,

композиторов - эти организации достались нам в наследство от СССР. Но каково их настоящее и будущее? Союз - особенная структура, включающая социальные и материальные кластеры.

Могу заявить с уверенностью, что у художников союз - это судьба. Конечно же, в большей степени данное высказывание относится к тем, кто вступил туда очень давно. Лично у меня взаимодействие с МОСХом началось в 80-е, сейчас я состою там уже около тридцати лет. В СССР отчётливо ощущались монументальность, солидность и даже некая брутальность этой организации.

На заре существования Страны Советов было множество группировок деятелей искусства, которых затем, по приказу свыше, накрыли несколькими огромными куполами-союзами и сказали: "Будьте лояльны нашей социалистической родине. При этом вы будете иметь заказы. Не дёргайтесь. Творческие искания допустимы". Хотя, конечно же, в случае художников во главу угла был поставлен соцреализм.

МОСХ пережил войну. После чего ещё как минимум декаду сохранял некую сосредоточенность и готовность. Но затем пошла расслабуха, начавшаяся примерно в 60-х, вместе со знаменитой "оттепелью". Тогда же партия в лице Хрущёва, последний раз пыталась командовать художниками над которым все, по сути, смеялись. Вспомнить хотя бы небезызвестную выставку в Манеже, о которой до сих пор ходят легенды, во многом касающиеся резкой реакции "Никиты" на вывешенные там картины.

В 1975 г. на базе горкома графиков образовалось независимое, почти андеграундное движение, в рамках которого проводились выставки художников, фотографов и Бог знает кого вообще. И этот запретный плод неожиданно оказался столь желанным для всей тогдашней условно-либеральной общественности, что туда постоянно выстраивались огромные очереди. Громыко, по легендам, держал у себя в кабинете альбом Глазунова. Но Академия Глазунова - совершенно отдельное и своеобразное явление, где всегда шли своей дорогой.

Потом власть то ли устала, то ли утомилась, то ли потеряла всяческий интерес и мотивацию. И тогда сверху как бы просто сказали: "Вот вам деньги, вот вам условные соглядатаи, вот вам конторка, которая будет как бы следить за вашей деятельностью". В поздние годы существования СССР влияние партии было абсолютно несущественным. В парторги выбирались художники - почему-то всегда "среднячки", они-то и обеспечивали какую-то связь с руководящими государственными органами.

Говорю это как последний парторг МОСХа. Предложение занять эту должность поступило, когда я вернулся из Афганистана. Сделали его очень мною уважаемые художники-графики. В те времена мы вели борьбу с так называемым крайне левым крылом.

В 1989 году я вступил в партию, на следующий год уже был парторгом всего МОСХа, а в 1991 году подвластная мне ячейка разбежалась. Это, кстати, не упрёк тем, кто не делал никаких демонстративных действий, а просто убрал партбилет в дальний ящик. Просто в те времена случались многие публичные выходки с поджогами несчастных корочек, с презрительными их швыряниями куда ни попадя.

Тогда вышло так, что человек, который больше всех звал меня вступить в партию, первым написал заявление о выходе из неё и принялся рассказывать о том, какое огромное зло представляет собой вся эта организация. Через двадцать лет этот же человек говорит мне: "Боже мой, какая у нас была жизнь прекрасная, ездили по всем городам и весям, бывали на камчатках и сахалинах, в архангельсках и мурмансках, и все командировки оплачивались государством". Удивляюсь: "Но ты же сам тогда принёс мне заявление о выходе из партии". На что в ответ слышу: "Я ничего тебе не писал". Парирую: "Это заявление лежит в одном из моих ящиков". Может быть, всё произошло когда-то слишком молниеносно, без должного осознания важности принимаемых решений.