Газета Завтра 335 (18 2000)
Шрифт:
Владимир Бушин ПОБЕДОНОСЦЫ
ЛИСТАЮ СВОИ потрепанные военные дневники, перечитываю пожелтевшие фронтовые письма... Господи, как всё это далеко и как близко, дорого!..
Вот открытка, посланная матери в сентябре 44-го года откуда-то из-под Белостока:
"Дорогая мама!
Как сейчас вспоминаю, тобой в последнее время овладели религиозные чувства, а иконки-то у тебя нет. Вот и посылаю тебе эту открытку с изображением Христа, которую купил в одном
Я возвращался после войны домой с Дальнего Востока. Туда после взятия Кёнигсберга перебросили нашу часть против Квантунской армии японцев. 5 ноября 45-го года я записал в дневнике: "Сегодня неделя, как мы томимся в З-м зсп. Прибыли сюда, в Свободный, в прошлое воскресенье. С тех пор валяемся на нарах, изнываем от нетерпения и ждем отправки эшелона. Зря, конечно, поторопились из Куйбышевки. Во-первых, дольше будем здесь отираться. А главное, если бы задержались на денек, старшина Гончаров привез бы тёплые брюки, меховые перчатки и т. д. А вот теперь приходится ехать домой через всю страну в летних брючках и летних портянках. Всё обмундирование, что выдают здесь, безобразно.
Безобразия здесь больше чем достаточно даже для запасного полка. Живем очень скученно. Первые дни даже спали на полу... Но венец всего — столовая. Пройти туда и выйти оттуда небезопасно из-за давки в дверях. О пище лучше не говорить... Но всё это сглаживается радостью демобилизации. В казарме (человек 350-400), особенно вечером, — шум, гвалт, пьяные песни, хохот, гармошка... Живые ж возвращаемся и с Победой!..
Сегодня выдают нам посылки: 10 кг муки, 5 кг риса, 2 кг сахара, сало, консервы, хлеб, сухари. Завтра грузимся в эшелон... Отращиваю усы. Боюсь как бы Нина меня за них не оттаскала... "
13 ноября уже в пути записал в дневник стихи, в которых слышится отзвук сурковской знаменитой "Землянки":
Бледным светом мерцает свеча,
Тихо тени дрожат по углам,
А колеса на стыках стучат
"По домам — по домам — по домам... "
От печурки струится тепло,
Замирает от счастья душа.
За морозным оконным стеклом
Проплывает в ночи Уруша.
Спят солдаты, как братья, вповал.
Так спалось ли когда-нибудь вам?. .
Каждый честно из них воевал,
А теперь — по домам! по домам!..
14 ноября. Ст. Шилка.
Пока едем ничего — в среднем пятьсот километров в сутки. Вчера ночью часа четыре стояли. Говорят, какой-то демобилизуемой связистке приспичило родить, так вот из-за нее и стояли. Должно быть, на ходу нельзя или акушера искали. Если дальше поедем так же, то 27-го будем в Москве...
21 ноября.
После Байкала едем отвратительно. На некоторых станциях стоим по пять часов. Сейчас стоим в Новосибирске. Сходили
И опять стихи:
Ты всего мне милей и дороже , —
Повторяю, как прежде, теперь.
Если слову мужскому ты верить не можешь,
То солдатскому слову поверь.
На этом мой военный дневник заканчивается.
Вернувшись домой и поступив сперва в Энергетический институт, а потом в Литературный, я — "праздничный, крикливый, бесноватый", а порой и голодный — жил стихами и музыкой. Шастал по всем литературным вечерам. Мотался между Тверским бульваром, где Литинститут, консерваторией и Политехническим. Нейгауз! Софроницкий! Рихтер! Прекрасно помню, как всходили звезды Яшина и Наровчатова, Гудзенко и Старшинова, Самойлова и Винокурова... Все фронтовики.
Самойлов тогда сказал о минувшей войне:
Хорошо, что это случилось с нами,
А не с теми, кто помоложе...
Страшная правда этих строк открылась позже.
Однажды в Политехническом Гудзенко прочитал:
Мы не от старости умрем —
От старых ран умрем...
Так разливай по кружкам ром,
Трофейный рыжий ром!..
Тогда эти строки запомнились только умом, но не вошли в сердце, переполненное радостью жизни. Однако же не прошло и десяти лет, как их автор умер от старых ран... Винокуров предрекал "другой вариант":
Замолкнет сердце вдруг и разорвется
От песен, переполнивших его...
После этого минуло много-много лет. И мы стали умирать уже не только от ран, но и от старости. Из перечисленных поэтов-фронтовиков ушли все. А кто еще топчет траву из тех фронтовых братьев, что спали со мной рядом на нарах в столыпинском вагоне, в ноябре 45-го громыхавшем от Свободного до Москвы?.. Что стало с тем младенцем, из-за рождения которого мы на несколько часов задержались в пути?.. Ушли все маршалы военных лет... Ушли все командующие фронтами и армиями, почти все генералы, почти все фронтовые Герои Советского Союза... Последним командармом Великой Отечественной был дважды Герой Кирилл Семенович Москаленко. Он умер в глубокой старости именно в том самом 85-м, и словно захлопнулась дверь в страну мужества и верности... Вчера услышал по телевидению, что нас осталось на всю Россию 700 тысяч. Из 11 миллионов, вернувшихся с войны
А они трусливо, но с великим нетерпением ждали этого часа, чтобы злобно, бесстыдно и свирепо наброситься на нашу Победу, на наши знамена, на наши могилы.
КТО — ОНИ? Да ведь всех не перечислишь. Назову одно из последних bundформирований. Киношники. Сами себя они называют — "большая группа людей из России". Полное имя довелось услышать лишь одного из них, самого главного — генерального продюсера — Владимира Львовича Синельникова. Вот другие: генератор "сценографических идей" Давид Боровский, художник Борис Бланк, звукооператор Брус, кинодиректор Генельфарб... Нет, нет, православные, не суетитесь, есть тут и ваши братья во Христе: режиссер Игорь Шевцов, оператор Свешников, композитор Анатолий Васильев...