Газета Завтра 388 (19 2001)
Шрифт:
Судья Янис Лаукрозе зачитывал приговор почти два часа — все это время, естественно, душный зал находился "в стойке". Длительность зачтения приговора, однако, не особенно повлияла на его содержание — в нем постоянно встречались пассажи, достойные пера Кафки или Оруэлла. Многократные повторы описания одних и тех же известных эпизодов: пересечения нацболами границы и захвата смотровой площадки — как бы призывали убедить в опасности совершенного деяния.
В приговоре было достаточно много деталей, например, указание на возраст церкви Петра (XIII век) и высоту площадки (72 метра), размеры вывешенных нацболами красных флагов (3 х 1,8 метра) и количество конфискованных на "явочной
"При заранее обещанном пособничестве", "игнорируя общепринятые нормы поведения", нацболы залезли "на смотровую площадку государственного значения", да еще и "накануне Дня независимости". Причем злодей Соловей ухитрился спрятать свой паспорт так, что его не обнаружило судебное следствие, а его подельник Журкин пытался "обмануть суд", требуя переписки с содержательницей конспиративной квартиры Ольгой Морозовой, называя ее своей сестрой!
Заявления подсудимых о том, что их избивали в полиции безопасности, судья Луакрозе счет "несостоятельными", а вот показания несовершеннолетнего Гофарова, по которым Московцев встретил их не в Риге, а уже близ российско-латвийской границы, наоборот "правдивыми и объективными". Отдельно приговор констатировал то, что Соловей, Журкин и Московцев в один из дней этапировались из Центральной тюрьмы в одном "автозаке" — тогда, мол, и сговорились оклеветать органы правопорядка.
Для подкрепления приговора использовался "обширный" справочный аппарат — справки из "Балткома" и "Латтелекома" о том, что с телекарт, изъятых у нацболов, звонили на телефон Московцева. А также справка из музея церкви Петра, в которой признается, что материальный ущерб собору не нанесен, однако "моральный урон жителям Латвии накануне дня праздника является огромным". А вот справки из тюрьмы — все подсудимые "характеризуются весьма положительно". Что же до Гофарова, то родное ПТУ, где он учился на повара-кондитера, прислало характеристику: "...по характеру общительный, любознательный, способен вести за собой других, состоит в партии "Трудовая Россия".
И вот — приговор. Сроки, "отвешенные" нацболам, повергают публику в шок. "Ваша судьба — в ваших руках", — Лаукрозе "напутствует" Московцева, предупрежденного о возможности снова попасть в тюрьму по совершении административного правонарушения.
Безусловно, приговор Рижского окружного — это не точка, а скорее — многоточие. У осужденных и адвокатов остается несколько инстанций для его обжалования. Но уже сейчас можно сделать некоторые заключения по ходу процесса. Однозначен его ПОЛИТИЧЕСКИЙ характер. Латвийский суд высказал свое явное "неравнодушие" к россиянам. Ведь в результате их деяния не пострадал НИ ОДИН человек, не было нанесено прямого материального ущерба. Однако их судили по 88-й "террористической" статье. А "коренные" перконкрустовцы, благодаря активности которых погибли два человека, был взорван памятник красноармейцам и подземный коллектор, отделались куда более легкими статьями. Некоторые из них уже на свободе.
Думается, не стоит спорить — национал-большевики действовали "на чужой территории" методами, достойными общественного и юридического осуждения. Но вопиющая НЕСОРАЗМЕРНОСТЬ примененного наказания — срок, которым не могут "похвастаться" убийцы и бандиты, еще раз говорит, что для юстиции жизнь каждого конкретного человека — ничто по сравнению с престижем государства. Или собственной профессиональной карьерой — ведь, по слухам, судья Лаукрозе был столь жестким, поскольку не хотел поставить под сомнение свою лояльность накануне назначения на некий высокий пост.
ПО МАТЕРИАЛАМ РОССИЙСКОЙ И ЛАТВИЙСКОЙ ПЕЧАТИ
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Надо сказать, что с самого начала дело в полиции безопасности Латвии было возбуждено именно по 231-й — "хулиганской" — статье, и лишь потом следствие решило "шить" терроризм. Казалось бы, серьезных оснований для этого нет. Граната, которой нацболы обещали взорвать себя, оказалась муляжом. Что же до самих угроз — в Риге частенько сообщают о том, что школы заминированы, но никто уголовных дел по терроризму не заводит...
Помогла следствию... ФСБ России. На суде Дидзис Шмитиньш, замначальника полиции безопасности, представил послание ФСБ, переданное по каналам МИДа, где речь шла именно о "готовящихся терактах".
“Коммерсант Baltik” № 15 (79)
[guestbook _new_gstb]
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random; z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 22 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
Напишите нам 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
Эдуард Лимонов КРОВАВЫЙ АЛЮМИНИЕВЫЙ Из книги о “деле Быкова”
В 1955 ГОДУ люди в тяжелых длинных пальто и в коже, приехав на трофейных машинах, выбирали на берегах Енисея место для будущего завода по производству алюминия. Страна стремилась догнать и перегнать США. Плацдармом должна была послужить Восточная Сибирь. "Надежная энергетическая система и дальнейшее строительство ГЭС на Енисее, Ангаре, а потом и на нижних притоках Енисея позволяли алюминиевой отрасли закрепиться здесь основательно", — вспоминает В. Стриго, директор КрАЗа в 1964-1974 годах. "Развитие экономики Красноярского края основывалось на богатейших сырьевых ресурсах. Край располагал большими запасами нефелинов для производства глинозема. Строительство глиноземного завода было развернуто в Ачинске. Получаемый при переработке нефелинов цемент должен был укрепить строительную индустрию края". Выше по течению Енисея выбирали место для строительства Саянского алюминиевого, на Ангаре искали и нашли место для БрАЗа — Братского алюминиевого завода. Ни о каких Быковых, Дерипасках, Черных и об алюминиевых войнах люди в тяжелых длинных пальто и в страшных липких снах не могли помыслить.