Газета Завтра 460 (38 2002)
Шрифт:
И пропал, как выражается Марина Васильевна.
К кому обратиться за помощью, или хотя бы за разъяснениями, бедной бизнес-леди? Конечно, к своему, почти что гражданскому мужу Погосяну. Поехала она к нему, а его и след простыл. Сказали, вернулся в Армению.
Немало времени и средств затратила Марина Васильевна, чтобы выловить его с помощью телефонной связи: "Ну, здравствуй, дорогой!"
Он из своего солнечного края пылко и, как казалось, убедительно обещал и сам вернуться, и подлеца Хачикяна за шкирку привести.
В ожиданиях прошло два года. В подтверждение благородства и деловой порядочности бывших
Встреча была коротка. Хачикян действительно сразу же заговорил о деньгах. Стал просить в долг миллион (начало всей этой истории происходило в то время, когда рубль был еще дешев). Тогда Марина Васильевна еще не оставляла надежд на продолжение гражданского брака с поручателем этого молодого армянина Погосяном, находилась под влиянием пускай иллюзорной, но, скажем так, привязанности "мужа". В общем, никак не могла не руководствоваться простыми человеческими, сердечными мотивами. Не исключает она теперь, что этот молодой красивый армянин обладал и неким особым даром убеждения, заключавшемся в молодости его, эмоциональности и всегдашней готовности пролить слезу.
Из всего вышесказанного читателю нетрудно будет догадаться, чем закончился разговор давних знакомых. Конечно, Марина Васильевна дала денег. Ведь они были нужны на такое благое дело, как "уплату долга за общежитие".
Казалось бы, теперь нашей предпринимательнице оставалось одно — ждать выплаты долга. По крайней мере она рассчитывала в следующий раз увидеть Артура хотя бы с частью занятой суммы. И он вскоре явился. Сказал, что обязательно все вернет , но с условием, что Марина Васильевна возьмет его на работу к себе в фирму.
— Но у меня не было вакансий,— рассказывает Марина Васильевна. — Конечно, он метил в продавцы, но к тому времени мне самой пришлось стать за прилавок. Таким образом, я как бы сама оказалась виновата в том, что он не может отдать мне долг.
Она его подкармливала. Давала разовую работу. В общем, возилась с "молодым и неопытным". На путь истинный наставляла. А в голове этого человека уже зрел раскольниковский сюжет. Вот она — "тетка с бабками". Зачем они ей? А вот он — цветок жизни, умный и обаятельный, но без копейки в кармане. У меня — все впереди. Деньги должны быть у меня. В этом высшая справедливость.
Он начал с того, повторим, что навязался к ней во внештатники. И сколько она ни оберегала подвал, где находился сейф с "денежной массой", как она скажет на следствии, но Артур все-таки несколько раз проскальзывал туда и высмотрел все, что нужно. В частности, то, что ключ от стального ящика Марина Васильевна по женской привычке "прятала" в кипу бумаг на столе.
Давая показания на следствии, Марина Васильевна сначала так и писала: " К сейфу я никого не подпускала и ни при ком непосредственно не отпирала его. Доступ к нему имел лишь мой зять". Но потом припомнила: "Хачикян часто набивался помочь что-нибудь отнести, спускался в подвал и приближался к сейфу".
Между тем дела в бизнесе шли туго.
"К концу года я прекратила торговлю, и помещение магазина пустовало,— пишет в следственных показаниях Марина Васильевна.—
Они пришли — и в самом деле представительные, вежливые. Осмотрели магазин. Посетовали, что для их размаха маловато.
— Мы намерены оптом торговать. Склад нужен. Хороший склад.
"...И попросили показать подвал, что меня насторожило, но не настолько, чтобы я наотрез отказалась. Мы спустились в цокольный этаж".
Она не догадывалась еще, что перед ней разыгрывался театр. Респектабельные южане вовсе не собирались арендовать помещение. Они имели примитивное намерение — очистить сейф.
Подозрение, как уже говорилось выше, закралось в душу Марины Васильевны и выразилось в том, что она, пустив гостей вперед, сама осталась в закутке у сейфа, как бы прикрыла его своей хрупкой спиной.
Кандидаты в арендаторы, общаясь исключительно на своем языке, невнимательно осмотрели остальное помещение, вернулись в закуток и стали расплывчато рассуждать о достоинствах и недостатках помещений.
Как потом поняла Марина Васильевна, это была просто разведка, рекогносцировка. Они мило распрощались. И вскоре Хачикян сообщил, что его друзья решились на аренду, но хотят еще раз посмотреть помещение, тщательно обмерить, прикинуть, какую партию товара можно будет завезти в один раз.
Убедительность речей Хачикяна была такова, что наша бизнес-леди опять одна встретила их.
Далее лучше всего проследить за событиями по описаниям самой Марины Васильевны — они абсолютно безыскусны и потому сильно действуют.
"В назначенный срок я пришла в магазин и безрезультатно прождала полчаса, закрыла помещение, села в машину и собралась ехать домой. Тут к машине подскочил Хачикян, стал извиняться и представил трех своих друзей. О том, что их будет трое, Хачикян меня не предупредил. Но объяснил, что один из них нанят делать ремонт в помещении, и ему надо прикинуть объем работ. Когда мы осматривали магазин, Хачикян все время порывался спуститься в подвал. Когда я твердо заявила, что подвал не сдается, они стали нервно общаться по-армянски.
В кабинете я села за письменный стол, ждала, когда они закончат обсуждение. Дальше произошло вот что: один из них остался в торговом зале, а трое, включая и Хачикяна, переместились ко мне. Один встал справа от меня, другой слева. А Хачикян — в дверном проеме.
Мне было жестко заявлено, что я должна согласиться на их работу под маркой моей фирмы. Я им наотрез отказала. Заподозрив неладное, заявила, что ухожу. Тогда один из них перерезал телефонный провод и приставил нож к моему горлу. Когда я попыталась вырвать у него нож, на меня навалились все трое. Я попыталась нанести ножом удары, но они были в дубленках, и удары не остановили их. Наконец, они вырвали у меня нож, порезав при этом мою руку. Хачикян (этот нежный, слезливый юноша, заметим мы) стал бить меня по лицу и требовать ключи от сейфа. Я стала визжать, звать на помощь. Тогда они воткнули мне в рот кляп, а чтобы не выплюнула — обмотали голову скотчем. Я продолжала борьбу, и они вынуждены были связать мне руки телефонным проводом. Били меня кулаками в лицо и грудь. Когда я упала, то пинали до тех пор, пока я не потеряла сознание.