Газета Завтра 509 (34 2003)
Шрифт:
Еще октябрьские дни 1993-го года — последние в истории СССР дни единого Советского Союза, единой борьбы советских народов против захватчиков. Помню, как год назад, во время демонстрации, ссорились мужики. Кто пойдет впереди, кто сзади, чей транспарант и флаг будут выше. У одного был полосатый монархический Российский флаг, у другого красный флаг пролетария. Тогда один из них спросил другого: "А где ты был тогда, в дни боев?" И второй отвечал, что у 12-го подъезда, на втором этаже. После этого они спокойно встали вместе, в одну шеренгу. Так один день уравнял нас в одном Памятном поминании, в одном воинском праздновании.
Поэтому мы празднуем восстание 3 октября, поминаем жертвы разгрома 4-го числа. Помним наши дни как единение, как последний бой, который мы приняли вместе. Мы с тех пор одной крови: "красные" и "белые",
4 октября этого года в Москве будет много мероприятий оппозиции. Будут шествия и митинги, встречи. Однако среди них никак не затеряется торжественный сбор тех, кто с оружием в руках защищал Дом Советов.
Ветераны 1-го ОМДПОН имени Верховного Совета
ВОПРОСЫ ПРОСТОДУШНОГО И какие песни нам поют?
Савва Ямщиков
26 августа 2003 0
35(510)
Date: 27-08-2003
Author: Савва ЯМЩИКОВ
ВОПРОСЫ ПРОСТОДУШНОГО И какие песни нам поют?
И снова сиюминутные впечатления заставляют меня отступить от графика запланированных заранее простодушных вопросов. Уж больно они волнующие, эти впечатления, задевающие самые тонкие душевные струны, мешающие спокойно работать и спать.
В той поездке из Пскова в Михайловское, что привела меня к мемориалу лётчика-героя Тимура Апакидзе и скрасила безрадостную картину нынешней пошловатой монументальной пропаганды, наш "водитель" Виктор Правдюк включил в машине кассету с программой талантливейшего русского певца Александра Подболотова и заставил на пару часов забыть обо всём на свете.
Четверть уже века назад (ох, как они быстро летят, отпущенные нам Богом годы!) на дне рождения Владимира Высоцкого, отмечавшемся им дома, в очень узком кругу, познакомился я с истинным художником-самородком. Обаятельный и улыбчивый парень готовил что-то на кухне, накрывал на стол и влюблёнными глазами смотрел на хозяина-именинника. Признаюсь, что я принял его поначалу за преданного поклонника Володиного творчества, готового на всё для своего кумира. "Сегодня у меня праздник, — сказал Володя, — и я решил сделать подарок себе и вам. И подарок этот из дорогих, ибо петь нам будет Александр Подболотов, которому отпущен бесценный музыкальный дар". Высоцкий был человеком требовательным не только к себе, но и к людям, его окружавшим. Заинтригованные, мы с нетерпением ждали знакомства с приготовленным сюрпризом. Та ночь навсегда осталась у меня в памяти, а голос Подболотова, могучий и нежный одновременно, прозрачный, чистый, словно родник, по сей день звучит для меня, как одно из высочайших проявлений человеческих возможностей и совершенства.
Шли годы, и я всё ждал, когда же на сцене Большого театра, на концертных площадках и в телевизионных передачах услышу неповторимый голос Подболотова. Но вместо подболотовских романсов угощали нас остывшими и не всегда вкусными музыкальными блюдами, сервированными посредственными, но сумевшими случайно попасть на бал удачи оборотистыми артистами. Чтобы хоть как-то противостоять приблатнённой тогдашней телетусовке (хотя это были цветочки по сравнению с нынешней вампукой), включил я встречу с Александром в свою телепрограмму "Служенье муз не терпит суеты". Понимая, что мне одному, далёкому от профессионального восприятия музыкальных тонкостей, с передачей не справиться, попросил я помощи у Виктора Правдюка. Съёмку подболотовской программы мы решили провести во Пскове, на фоне старых архитектурных памятников, на живописных берегах Великой и Псковы.
На дворе стояло время срежиссированного ставропольским пустобрёхом путча, прекрасно исполненного свердловским "Троекуровым" и его подельниками. Русские люди ужаснулись, увидев на трибуне "победителей" мегеру-воительницу Боннэр, возмущённую присутствием рядом с собой православного священника. Те, на ком держались ещё основы жизнедеятельности и порядка в стране, подвергались освистыванью и улюлюканью. Один из таких профессионалов, с которым я имел счастье работать и дружить,
Новое время потребовало новых песен. Любимцы партийно-комсомольской элиты, обученные хапать лучшие куски с хозяйских столов, подсуетились, ловко вписались в число гостей на "пиру во время чумы" и породили такой шоу-бизнес, который лишь в страшном сне может предстать нормальному человеку. Эстрадная тусовка гуляла и гуляет от рубля и выше, совершенствуясь в пошлости и цинизме. И уж ни за какие деньги не подпустит к себе на пушечный выстрел мастеров такого высокого ранга, как Александр Подболотов. Я не говорю сейчас о других русских талантах, но поверьте, их у нас совсем немало.
Слушая вместе с друзьями подболотовский романс "По дороге в Загорск", который он всегда исполняет на бис, я прекрасно понимаю, каким диссонансом звучал бы он на любом из пошлейших юбилейных капустников, регулярно демонстрируемых помногу часов на телеэкране. Верхом такой беззастенчивой дешёвки стало всенародное празднование полувекового существования на земле массовика-затейника Винокура. Собрались на этом шабаше "Сливки" эстрады. Не беда, что молочный продукт тот отнюдь не первой свежести. Зато сколько юмора, хамства и разнузданности продемонстрировали спавшие с голоса певцы, скучные до зевоты сатирики и плясуны, которым всё мешает. Размаху того юбилея и любой вождь позавидовал бы. Пастернаковское "быть знаменитым некрасиво" гулякам сим незнакомо, ибо стихи большого поэта они слышали лишь в интерпретации своей мамы-примадонны Пугачёвой. Ну да им это простительно, если уж эрудированный донельзя народный артист Табаков в те же дни несколько часов сидел на прославленной сцене МХАТа, пожирая в честь своего юбилея жареного поросёнка на виду у всей российской телеаудитории, запивал его водкой, а в промежутках, вытерев сальные руки о камзол, принимая поздравления от славильщиков, целовал их сальным ртом. Бедный Константин Сергеевич! Вот они, продолжатели великих Ваших традиций, не унаследовавшие ни на йоту благородство и красоту Вашу внутреннюю и внешнюю.
Когда Александр Подболотов поёт "Ой вы кони мои вороные" или "Замело тебя снегом, Россия", равнодушным может остаться лишь манекен. Мне всегда радостно наблюдать за настоящими писателями и художниками, профессиональными дипломатами и учёными с мировыми именами, впервые услышавшими подболотовский голос. Они удивляются, что он не поёт перед широкой аудиторией. Радостно оттого, что талант Александра виден сразу, а грустно оттого, что не дают ему дороги к людям акулы сегодняшней "попсы". А с каким восторгом слушают самородка простые люди, скромные труженики!
Только что я вернулся из любимых моих Кижей, где уже полвека живу в заонежской деревне насупротив сказочного острова. За вечерним столом у наследников прославленного северного плотника Бориса Елупова воцарилась тишина, когда закрутились первые метры плёнки подболотовской кассеты. Праздничный стол превратился в концертную аудиторию, ловящую каждый звук, каждую строчку классических романсов. Такое я видел лишь раз на одном из московских кинофестивалей, когда в прессбаре гостиницы "Москва" сидевший за нашим столом выдающийся саксофонист Джерри Маллиган, одолжив у одного из ресторанных оркестрантов инструмент, на пару часов прекратил своей игрой танцы, разговоры и даже приём алкоголя. Мои кижские друзья, прослушав десятка два песен Александра Подболотова, порывались разбить телевизор, по которому им с утра до вечера показывают безголосых канареек, отвязанных музыкантов или блатную чернуху в исполнении псевдоинтеллектуалов на доморощенной "малине" под названием "В нашу гавань заходили корабли", куда не брезгует притащиться первый и последний президент СССР, устав от рекламы пиццы и пожирания ложками икры в низкопробных "элитарных" клубах.