Газета Завтра 899 (6 2011)
Шрифт:
Эдип, казалось, разгадал загадку. "Только человек в младенчестве ползает на четвереньках, большую часть жизни передвигается на своих двоих, а в старости осторожно бредет с палочкой в руках".
Но если внимательно вслушаться в ответ Эдипа, то окажется, что разгадка сама по себе превращается в странное указание на весьма нетривиальную тайну.
Миф — не банальное нравоучение и не плоское морализаторство. И, даже, не некая красивая аллегория. Миф — это возможность постепенной, пошаговой трансформации обыденной действительности для перехода во внутреннюю реальность. Притча о сфинксе — хороший пример такой возможности, которая состоит из семи
Их надо только найти и пережить.
То, что ответил и как ответил Эдип, всего лишь внешнее, популярное объяснение, понятное почти каждому.
И это первый уровень.
Притча называется "Загадка сфинкса". То есть, загадка здесь кроется и в словах сфинкса (загадка, которую задает сфинкс), и в его образе ("загадка внутри сфинкса").
Существо с женским лицом и телом льва символизирует материальную жизнь в трехмерном пространстве, которая оказывается для людей непрекращающейся чередой испытаний, тревог и вызовов. Женское лицо жизни сулит, обещает успехи, блага и награды, но, чаще всего, она оказывается свирепой и беспощадной, подобной льву.
Это второй уровень.
Странник — человек, который бредет по дороге физической жизни к пирамидам, где, возможно, хранится секрет бессмертия. На этом пути каждый рано или поздно встретится со своим сфинксом, который защищая тайну личностного бессмертия, обязательно задаст ему важнейший вопрос: "А зачем ты идешь туда? Ты знаешь себя? Знаешь, зачем появился и зачем живешь?"
Скрытый ответ Эдипа: "Четыре, два, три — ничто, если ты только внешняя оболочка, только внешний человек. Тогда ты не помнишь четыре, не обращаешь внимания на два, и с паническим страхом избегаешь мысли о трех. Но все это может стать и решающим вызовом, если ты сможешь осознать и пережить, что на самом деле четыре, два и три всего лишь разные проявления блистательной и мощной пустоты".
И это третий уровень.
Сфинкс пропускает Эдипа. Это не означает, что странник достигнет бессмертия. Нет, любая интеллектуальная победа, в конечном счете, иллюзорна: бессмертием нельзя завладеть, нельзя сделать собственностью, к нему можно только идти.
Но сфинкс безжалостно уничтожает того, кто не смог в этой земной жизни победить самого таинственного и беспощадного врага — внутреннего автоматизма по отношению к самому себе.
И это четвертый уровень.
Остальные три уровня каждый должен попытаться раскрыть для себя только сам. Подсказки здесь просто опасны.
Подняться на пятый, шестой и седьмой уровни удастся немногим. Об этом зло предупреждает еще одна странная притча, тоже связанная со сфинксом.
Жил когда-то богатый и очень жадный колдун, у которого было много овец. Колдун не хотел нанимать пастухов, не желал строить изгородь вокруг пастбища, где паслись его овцы. Из-за этого овцы часто забредали в зачарованный лес, исчезали в сумрачных, туманных ущельях, улетали в бездонную пропасть. Самое же главное — они убегали от него, так как знали, что колдуну нужны их мясо и шкуры.
Но колдун всё же отыскал средство. Он загипнотизировал овец.
Во-первых, колдун внушил им, что они бессмертны, что, сдирая с них шкуры, им не причиняют вреда, а наоборот, такая операция станет для них приятной и весьма полезной.
Во-вторых, колдун внушил овцам, что сам он — их добрый хозяин, который так сильно любит свое стадо, что готов сделать
В-третьих, он внушил им, что если с ними вообще что-нибудь случится, то это произойдет не сразу, во всяком случае, не в один день, а поэтому им и не стоит об этом думать.
Наконец, колдун внушил овцам, что они совсем даже не овцы, что одни из них — львы, другие — орлы, третьи — люди, четвертые — волшебники.
И после этого всем его заботам и беспокойствам настал конец: овцы никуда больше не убегали, а спокойно ждали того часа, когда колдуну потребуются их мясо и шкуры.
…Не кажется ли вам, что колдун был любимым сыном сфинкса?
Валерий Ганичев Итак, о русском
В. АЛЕКСАНДРОВ
ПОЧЕМУ РУССКИМИ ПУГАЮТ В РОССИИ
События на Ленинградском проспекте, и особенно на Манежной площади и у Киевского вокзала, вызвали массу откликов и большое разнообразие оценок. Но вот что удивительно: большинство оценок уходило от главных ответов. Находили причины событий и в кознях националистов всех мастей и национальностей, в фанатизме болельщиков, в невыдержанности милиции. Но как-то умело и усиленно и СМИ, и политологи, и власти обходили, на мой взгляд, два важных вопроса. Первый, это все усиливающееся социальное неравенство, достигающее почти катастрофической пропасти, за которой следует взрыв. (Это особый разговор). И какое-то постоянное утаивание, уход от обсуждения, боязливое опасение и даже страх говорить о русском народе, о русском. Этот страх многие годы воспитывался агитпропом коммунистического периода, либеральными властью и СМИ. Когда начинают говорить о русском, сразу начинают возникать обвинения в шовинизме, ксенофобии, антисемитизме.
На мой взгляд, вопрос о проблемах русского населения у нас в стране и за её рубежами, о русской культуре, о русском языке, о национальном самоощущении, о месте русских в государстве (где мы впервые за два века имеем абсолютное большинство 80%), о пренебрежении к русской истории, её фальсификации, очернении, об игнорировании созидательной позиции русской провинции, об отчужденности от русского народа телевидения и СМИ стал приобретать обостренный, жесткий характер.
Хотелось еще раз обратиться к вопросу, который у нас стыдливо, с испугом замалчивают, превратили в некое пугало. В 20-30-е годы под русский шовинизм подвели сотни тысяч жертв — казаков, богатых крестьян, священников, не говоря уж о купцах, интеллигентах, богатых сословиях общества. Причём, застрельщиками этого были победоносные Троцкий, Свердлов, каратели Тухачевский, Уборевич, Якир и иже с ними, чьи потомки потом громко кричали, что в 30-е годы они попали под волну сталинских репрессий. То, что такие репрессии были, никто не отрицает, но о том, что жертвами были в большей части русские люди, почти не говорят.
Вплоть до Великой Отечественной войны, когда понадобился стойкий характер и мужество русского народа, на нём был выбит ярлык шовиниста-должника и угнетателя других народов. А на самом деле всё было наоборот. Русские люди составляли главную тягловую силу страны. Лишь РСФСР, Украина и Белоруссия были не дотационны, и их доходы шли на развитие союзных и автономных республик, на индустриализацию, на армию, на аппарат. Если употреблять марксистскую терминологию, то большую часть государственной эксплуатации, или тягловой нагрузки, нес русский народ.