Газета Завтра 944 (1 2013)

Завтра Газета Газета

Как и личность, нацию нельзя создать в отрыве от конкретного занятия; главный инструмент ее формирования — общее дело.

Это особенно важно для России, объединение которой вокруг крови или религии невозможно не только из-за многонациональности и мультирелигиозности, но и общей слабости национального и религиозного чувства.

Нас объединяют только общее дело и образ жизни. Именно так и складывался из разномастных племен русский народ: как едва ли не первая в мире "политическая нация" во времена, когда слов таких еще не было, а церковь только укоренялась.

Общее дело может быть лишь жизненно важным,

всеобъемлющим, захватывающим все чувства и помыслы. Оно должно завершаться триумфом: успех доказывает правоту, прививает привычку к победе, воспитывает уверенность и оптимизм, а совместное экстатическое переживание дорого доставшейся победы закрепляет это.

Наиболее органично общее дело вырастает из оборонительной войны под угрозой уничтожения, но оно может быть и связанным с реализацией масштабных проектов (индустриализация, полет в космос, устранение угрозы голода или иных бед).

Советская идентичность базировалась на трех победах: Великом Октябре (скрывавшем ужас гражданской войны), победе в Великой Отечественной и полете Гагарина. Революция забылась, а полет Гагарина был чистой, светлой радостью, не превратившейся в катарсис из-за отсутствия массовых бед. Поэтому основой советского народа была страшная (до такой степени, что официальная пропаганда отрицала ее) память о войне — именно поэтому ее пытаются стереть.

Общим делом России будет, — если мы победим в близких внешних и внутренних потрясениях, — возрождение после сегодняшней гламурной разрухи, преодоление четверти века национального предательства. Тяжесть этого будет достаточной для полноценного, передающегося на поколения катарсиса.

Линкольн, еще в бытность провинциальным адвокатом, выдвинул идею "гражданской религии", объединяющей людей "поверх барьеров" религий, национальностей и культур ценностями, нужными именно обществу как целому, а не отдельной его части (пусть даже и доминирующей).

"Гражданская религия" аккумулирует общие ценности, ради которых части, образующие общество, готовы пожертвовать своим особенным. Это общая вера, ради которой верующие готовы терпеть ущемление своей религии, феминистки — мужланов, а демократы — авторитаризм. Это ценности, на которые представители тех или иных народов готовы встать, даже когда это будет означать для них признание исторической неправоты своих предков.

Это те ценности будущего, ради которых человек готов поступиться частью своего прошлого: у каждого эта часть своя, и людей объединяет в нацию это самоотречение.

В США это бизнес и свобода, в Европе комфорт, в Китае величие нации, в нашей стране — социальный прогресс.

Идея должна быть конкретизирована в объединяющий образ желаемого будущего. Без него невозможно насилие над собой, сопряженное с признанием исторической неправоты своего народа в тех или иных случаях. Примерьте на себя: каково признать русскому свое соучастие в поддержке Ельцина и уничтожении Союза? Или неправоту своих предков в гражданской войне? Каково национально ориентированному татарину признать прогрессивный характер Куликова поля и взятия Казани? Современному чеченцу — признать образ жизни собственной молодежи за пределами Чечни?

Этот болезненный список можно длить долго: такое насилие над собой возможно лишь ради общего привлекательного будущего, ради "града на холме", в котором "нет ни эллина, ни иудея".

Мы

выносили его, и, несмотря на противодействие его политической артикуляции, он выражается стихийно — прежде всего крепнущим мифом о Советском Союзе как "золотом веке".

Это неважно, как называть рай: важно, что, когда общество уясняет себе его устройство, оно начинает строить его на земле — и поневоле объединяется на стройке.

Ведь это совместное воровство, как мы видим последние четверть века, разъединяет людей и атомизирует общество, а вот совместное созидание — соединяет.

Чтобы закрепить возникающее единство, нужен культ предков, — может, и не всегда правых, но отдавших свои жизни ради единства, — и без "совкового" психологического давления, отторгаемого людьми.

Необходимо формирование "ключевых точек" общей истории, обеспечивающих прочность единого самосознания. Такую свою "точку", даже созданную задним числом переосмысливанием исторических фактов, если угодно — "переписыванием истории" (примеры — корейская и вьетнамская войны для США, оборона Брестской крепости для Чечни), должно иметь каждое поколение: иначе, не скрепленное со своей страной, оно станет потерянным. Культовые места "гражданской религии" должны быть местами отдыха и релаксации, а не поклонения (которое легко становится насильственным, как в СССР). Идеал — ландшафтные парки с монументами, музеями, водоемами, возможностью свободных игр на свежем воздухе в любом месте.

Это позволяет комплексно влиять на людей пейзажем, архитектурой, музыкой и запахами (например, от растений с максимальным временем общего цветения). Близок к образцу вашингтонский Молл — парково-музейная зона между Белым домом, Капитолием и Потомаком. Московским аналогом может стать прилегающее к Кремлю Зарядье — место бывшей гостиницы "Россия".

Изложенное должно быть закреплено в системе воспитания и образования — от детского сада до повышения квалификации (прежде всего в курсах истории и литературы, закрепляющей моральные ценности общества), — и в культурной политике государства, включая госзаказ.

Формирование нации требует непреклонного размывания гетто и диаспор. Возможно, стоит вспомнить Андропова, который собирался ликвидировать национальные республики и разделить СССР на 49 равноправных областей с сохранением культурных автономий.

Конечно, прогресс меняет потребности: сейчас людей ведут не столько интересы, сколько новые ощущения и эмоции. Сенсорное голодание, болезнь начальства и заключенных, пришло в мегаполисы, — и стало фактором политики.

Нация — живой организм, и ее созидание непрерывно. Нам предстоит сделать лишь шаг на этом вечном пути: учитывая опыт, в каком-то плане нам легче, чем нашим потомкам. Если, конечно, мы победим, и они у нас будут.

Александр Дугин, заведующий кафедрой социологии международных отношений МГУ.

Идея соотнести Евразийский союз и Советский Союз — очень хорошая. Причём, на федеральном уровне она будет встречена в штыки, а на уровне региональном, на уровне Ульяновска, деликатно, дискретно — напротив, это весьма точный тактический ход, который найдет гораздо меньше противников и гораздо больше сторонников в руководстве нашей страны и сопредельных государств. Москва — это "империя", а Ульяновск — как раз то, что называется "тайной повесткой дня".