Газета Завтра 970 (27 2012)
Шрифт:
Существует свод документов, созданных на основе данных финансового управления РККА. Это управление занималось начислением денежного довольствия офицерам действующих частей и, естественно, не занималось начислением денежного довольствия офицерам погибших частей. Тем более что социализм — это, если кто помнит, учет и контроль. Свод этих документов полностью называется "Перечни соединений, частей и учреждений Советской Армии со сроками вхождения их в действующую армию". Так вот, согласно данным перечням, денежное довольствие офицерам 110-й стрелковой бригады начислялось с момента сформирования таковой, то есть, с 20 мая 1942 года, а прекращено было 24 апреля 1943 года в связи с "обращением 110-й стрелковой бригады на формирование 97-й стрелковой дивизии". Конечно, не надо понимать, что с этого момента офицеры перестали получать зарплату, просто офицерам отдельных стрелковых бригад деньги начислял один отдел финуправления РККА, а офицерам дивизий — другой. А понимать это надо так, что данный
Нашей Родине мифы не нужны. Нашей Родине нужны факты.
Владимир БОНДАРЕНКО, литературный критик, заместитель главного редактора газеты "ЗАВТРА".
Еду 22 июня с группой сотрудников и авторов нашей газеты в глубинку калужской земли, недалеко от славного города Козельска, на очередное захоронение останков воинов Красной Армии, погибших в боях 1941-42 годов в этих местах и лишь сейчас обнаруженных поисковиками. Я сам служил в Козельске в стройбате, здесь же, на калужской земле, строили новые ракетные точки "земля—воздух", укрепляли третью линию обороны Москвы. Помню, тогда копали котлованы для ракетных точек и всегда натыкались на останки погибших воинов. Вся калужская земля щедро усеяна русскими воинами всех времен. Кто бы и в какие времена ни шел войной на Москву, обязательно шли через калужские и смоленские земли. Татарское нашествие, смута и поляки, поход Наполеона, немцы в 1941 году. Если убирать здесь слой за слоем земли, в каждом слое своя кровь, свои погребенные кости. А ведь вся история России — это история непрерывных войн. Никак не хотели примириться наши соседи с существованием могучей России. За столетия войн и сама земля уже превратилась в бурую, насквозь пропитанную русской кровью и кровью наших недругов. И в калужской земле, по словам самих же руководителей края, лежат незахороненными еще десятки и десятки тысяч советских воинов. Пока не похоронен последний воин, не закончилась и война. Так сколько же десятилетий она будет еще продолжаться? Может, стоит в Кремле задуматься и потратить часть нефтяных и газовых денег, добытых всё из той же русской земли, на всеобщее обустройство захоронений всех советских воинов? Хотя бы к 9 мая 2015 года?! Сама калужская земля зажила какой-то жизнью русского воина, воина-спасителя, защитника России, в каждой пяди земли находится какая-то доля праха погибших воинов. Кровь самой земли русской определяет и ныне стойкость и бессмертие нашего народа. Земля реально становится защитником нашей державы.
Я-то уж точно знаю, сколько и сейчас в этой калужской земле таится самых современных тяжелых ракет, и если найдется новый супостат, безумец, решивший вновь завоевать Россию, распахнутся земляные ворота, отодвинутся сосны и ели — и тысячи ракет вырвутся из недр калужской земли и обрушатся на захватчиков. Сами братские могилы как бы сторожат русскую землю. И погибшие воины 1941 года, 1812 года, 1238 года, упокоившиеся в калужской земле, уже давно образовали мистическое боевое товарищество, братство русских воинов, заряжая своей мистической энергией находящихся на службе под той же калужской землей, несущих боевое дежурство сегодня глубоко под землей, на точках у тяжелых ракет, солдат и офицеров третьего тысячелетия. И живые, и мертвые русские воины все заодно на защите Матери-Родины.
Вот и в том лесу, где мы опускали в братскую могилу в красных пламенеющих гробах останки шестисот обнаруженных неутомимыми поисковиками советских солдат, стояли в почетном карауле нынешние солдаты из ближайшей воинской части, гремели прощальные залпы. Солдаты 2012 года провожали в вечность солдат 1941 года. Солдаты 1941 года своим подвигом, своими святыми деяниями придавали высокий смысл самому служению, всем деяниям наших современников, нам самим. И уже становились вторичными бессмыслица и хаос нынешней власти, коррупция и разор, царящие в чиновных структурах и чиновных головах. Может, даже у иного из чиновников, по необходимости присутствующего на нашем печально-светлом захоронении, и шевельнулась вдруг мысль о святости самой России, о высшем смысле служения. По крайней мере, видно было. Уезжали после захоронения многие с просветленными лицами.
Да и сама земля, без всякой метафористики, соответствовала этому святому
Екатерина Глушик, писатель, журналист.
Прошлым летом звонок от коллеги: "Уезжаю на похороны. Дядю хороним". Соболезную. Вздох: "Под Сталинградом погиб, до сегодняшнего дня числился пропавшим без вести. И вот пришло сообщение от поискового отряда: разыскали останки. Едем на захоронение". Говорила так, словно вчера умер: и горе неизбывное, и скорбь, и жалость, — всё в голосе.
По возвращении разговор неспешный — не может слёзы удержать, комом в горле стоят. И от печали по покойному, и от благодарности ребятам, которые разыскивают, откапывают чужих им людей, возвращают человека в семью, в её лоно: важно знать, где родился, где умер и похоронен. Запомнилось тогда из рассказа: приехали на погребение родные трёх бойцов. Все — племянники, внучатые племянники... Ни детей, ни внуков у павших молодыми солдат — и семьями не успели обзавестись.
Вот и в Ульяновском районе, возле села Заречье, куда мы приехали на церемонию погребения, подойдя к гробу Александра Иосифовича Рудакова, останки которого были найдены здесь, обратила внимание на даты: 1919 -1942. Молодой. К нему единственному приехали родственники, скорбно стоящие возле гроба — племянница Анастасия Ивановна Печенева и её дочь, внучки. Тоже не успел семью создать. Анастасия Ивановна говорит: о том, что дядя Саша, брат отца, без вести пропал, знала с детства. Призвали его из села Кутьково, откуда она и сама родом, что совсем рядом от места гибели. Он один из найденных бойцов — местный. В буквальном смысле защищал родную землю. "А на войне у нас в родне трое без вести пропало. Со стороны матери ещё сестра и брат. Пока никаких вестей. Дай Бог, и их отыщут". Судьба страны — судьба семьи.
Народу на церемонии много, что называется, весь социальный срез: дети от грудных (буквально в колясках привезены родителями), дошкольники, школьники, люди среднего возраста, пожилые, совсем преклонных лет... Те, в ком узнаешь человека, так сказать, умственного труда и крестьяне. Люди скромно одетые и в щегольских, пусть и тёмных траурных, костюмах…
Раисе Андреевне, что из Заречья, и году не было, когда началась война. Мать её вывезла в тыл. Вернулись в родную деревню после войны. Отец погиб под Веной, не дожив до войны две недели. Могила известна, но возможности навестить её не было. Раиса Андреевна держит большой букет розовых пионов — со своего огорода. Почему приходит на захоронения? Да ведь и помянуть кто-то должен, всплакнуть. Может, и на могилку моего отца кто цветочек принесёт, слезой окропит его молодую смерть. По-людски чтобы.
Вот ученики Зареченской школы — с 6-го по 10-й класс. Когда мы ехали на автобусе, видели их, стайкой идущих с цветами в руках. День был довольно жаркий, а они километра три шагали от села к месту погребения. Учитель географии и краеведения Людмила Валентиновна Борисова говорит, что это не первое захоронение, которое проводят в районе, и где участвуют ученики. Приходят они добровольно, обязательным это мероприятие не является. Но в школе много рассказывают о войне, о боях, проходивших на территории района, есть музей боевой славы, куда ребята приносят отысканные в лесах, на полях находки от той войны.
Такие вот найденные в его детские годы, что пришлись на послевоенное время, солдатские предметы привели в отряд поисковиков Виктора Васильевича Царькова из Серпуховского района Московской области. Ещё пацанами бегали они по местам ("а это же всё вокруг нас было!") боёв, собирали винтовки и палили из них. А уж каски, фляжки… С конца восьмидесятых стал участвовать в поисковой работе. Тогда помощь была поисковикам, почёт, а сейчас — всё сами, всё на энтузиазме.
"Четвёртый день хожу всем талдычу! Куда это годится! — распаляется он. — В Сорокино в 1988 году поставили памятник погибшим и без вести пропавшим односельчанам, другим солдатам, захороненным здесь. И вот недавно приехали немцы, а у них бумаги, что захоронение их родственника возле школы, и они на месте этого же кладбища установили памятник этому немцу в нацистской форме со звездой нацистской! Может, за отличия на советской же территории поучил крест свой! Отличился в убийствах советских граждан! Зачем ему памятник среди тех, кого он убивал? Убит, жалко? Так или он, или его. У них планы были — не скрывали они их. С мечом к нам пришёл? Получи. Кто тебя сюда звал? Говорят, вот, их в армию насильно забирали. А крест за что? Нам какое дело, как они нас убивали: из-под палки или добровольно?