Газлайтер. Том 17
Шрифт:
Сев в кресло, Вельмор глубоко выдыхает. Но его размышления внезапно прерывает странный звук. Тихий писк, словно что-то сдавили. Он недоумённо оглядывается и замечает под собой… мягкую игрушку в виде ёжика. Морщится. Что за ерунда? Явно не его.
Он машинально сжимает плюшевого ёжика в руках, и тот снова издаёт пронзительный писк. Абсурд какой-то.
Плюшевый ёжик явно не обычный — какой-то странный, но при этом смутно напоминающий что-то знакомое. Вельмор, недоумевая, сжимает игрушку пару раз. Она издаёт писк, как обычная детская игрушка… но внезапно вместе
Вельмор в ужасе отшатывается и мгновенно выбрасывает ёжика в окно, словно тот внезапно стал живым и опасным. В голове вспыхивает паническая мысль: «Адский ёжик! Уисосик! В него затолкали газ Адского ёжика!»
Вельмор, задыхаясь от удушающей вони, валится на пол и зовёт слуг:
— Помогите! — кричит он, пытаясь вдохнуть хоть немного свежего воздуха.
Слуги вбегают в комнату, но, едва почувствовав запах, тут же корчатся от отвращения, прижимая руки к носам. Вельмор, хватаясь за горло, с трудом выдавливает из себя:
— Ф-филинов!
— Что, господин? — один из них смотрит на него с полным непониманием, явно не в силах сообразить, о чём речь.
— Филинова спрей, тупица! — рявкает Вельмор, едва не теряя сознание от удушья.
Слуги, наконец, осознают, что требуется, и молниеносно вылетают из кабинета. Спустя несколько минут они возвращаются, таща баллоны со спреем Филиновых, и начинают отчаянно распылять его по комнате, надеясь нейтрализовать смертельный газ. Но нет, никакого эффекта! Запах словно впитался в сам воздух, безжалостно игнорируя все их попытки очистить помещение.
Газ продолжает действовать, впиваясь в лёгкие, как раскалённые иглы. Вельмор, не в силах больше терпеть эту пытку, срывает с себя одежду так, будто она горит на нём. Без малейших раздумий он бросается к окну и, распахнув его, выпрыгивает наружу.
Голый, как в день своего рождения, Вельмор мчится через заснеженный двор усадьбы, не обращая внимания ни на ошеломлённых слуг, ни на случайных прохожих. Они застывают в шоке, не в силах понять, что за безумие происходит перед их глазами, а Вельмор, спасаясь от невыносимого запаха, несётся к спасительной цели — городскому пруду.
Добежав до городского пруда, Вельмор, едва дыша от отчаяния и холода, не раздумывая бросается в ледяную прорубь. Он погружается в ледяную воду, надеясь, что адский запах, наконец, исчезнет, смываясь вместе с морозными потоками.
Что ж, блеф Вельмора Гриммарта сработал. Граф Данила поверил, что тот действительно взбешён, как пёс, сорвавшийся с цепи. А с бешеными псами в роду Вещих-Филинов не церемонятся — их отстреливают.
Собираю чемоданы для поездки в Рим. Со мной едут Настя, Света, Камила, Змейка и Ледзор — его как раз пора «обкатать» в роли вассала. Ледзор уже успел познакомиться с Ломтиком, когда тот стащил у него прямо из рук дарёную утиную ногу. Одинадцатипалый был явно ошарашен, но быстро сообразил, что с этим щенком спорить бесполезно. С усмешкой пробормотал что-то вроде: «Хо-хо, настоящий волкодав растёт!»
В кабинет заходит Лакомка.
—
— Да нет, всё спокойно, — говорю, сев в кресло. — Морхалы уже обосновались в гостевых домиках. Будут там, пока сами себе срубы не построят. — Я хотел было предложить им помощь, но, как сказал Ледзор: «Дом морхалу строит только сам морхал». Ох уж эти коренные народы, со своими принципами.
— Гриммарт сейчас в больнице, и ему не до войнушек— сидит там в противогазе. Финнов держит в узде Чернобус, так что к нам они не сунутся. А кто ещё остался? Ци-ван вообще далеко.
Лакомка мягко садится мне на колени и, заглядывая мне в глаза, с улыбкой говорит:
— Удачи в командировке! И не забудь протестировать энергопластыри.
Я усмехаюсь:
— Не переживай, я их так протестирую, что мало не покажется.
— Надеюсь, Света и Камила тебе в этом помогут.
— Ты о чем? А почему Настя не поможет?
— Потому что она еще невеста, — охотно поясняет Лакомка, — а у ваших аристократов так заведено, что до свадьбы ни-ни.
— Ах вот ты о чем! — смеюсь. — На это времени не будет. Ну уж на Люции, а может и на жрецах Капитолийского холма пластыри точно будут оттестированы.
В аэропорт выезжаем через час. По прилёту в Рим нас сразу встречает невыносимая жара. Ледзор, не привыкший к таким температурам, тут же начинает жаловаться:
— Хо-хо, что за парилка! — бурчит он, вытирая пот со лба.
Ещё в самолёте он пытался разговорить Светку о Кострице, и с типичной для себя непосредственностью спросил:
— Хо-хо, внучка, поделись-ка! Что за женщина эта Кострица?
Светка коротко, без тени сомнения, ответила:
— Садистка.
Ледзор моментально заинтересовался, в его глазах вспыхнул огонёк. Ну а я в это время медитировал, только вот голова всё равно оставалась перегруженной, так что решил пойти умыться. Я встал и направился в туалет, но по пути в коридоре внезапно столкнулся с бортпроводницей.
— Ой, простите! — сказала она, подняв на меня взгляд и смущённо теребя пуговки своей униформы. — Вам сюда, господин?
— Да-да, проходите, — ответил я, сделав шаг назад.
Она прошла, но при этом слегка задела меня бюстом, как будто случайно. Ну даёт.
После умывания вернулся на своё место, но сразу заметил, что Светка смотрит на меня с подозрением.
— А чего это бортпроводница на тебя так глазела? — спросила она, прищурив глаза. — Что вы там в туалете делали? А? А?!
Я лишь вздохнул, молча взял её за руку и потащил в узкую коморку с кроватью за туалетом. Полчаса мы тестировали пластыри, как и просила Лакомка. Зато потом Светка выглядела более чем довольной.
В аэропорту нас встречает представитель жреца Юпитерского — понтифик Аврал. Он склоняет голову в знак уважения и говорит:
— Граф Данила Степанович! Мы подготовили для вас и ваших спутников апартаменты в Капитолийском храме. Это будет наиболее подходящее место для вашего пребывания.
Я качаю головой, сохраняя вежливость: