Газлайтер. Том 22
Шрифт:
— Камила говорит — вертолёты прибыли! Царская флотилия уже близко!
На моём лице появляется ещё более широкая усмешка. Я смотрю в иллюзорное лицо Буревестника и с нажимом говорю:
— Это у вас нет времени.
В этот момент в небе сверкает яркий огненный столб, разрывающий тучи. Из пламени величественно появляется Золотой Дракон. Его желтая чешуя сияет в лучах света, а мощные крылья поднимают порывы ветра, разгоняя дым и остатки жалких иллюзий Буревестника.
Я, не скрывая своего удовлетворения,
— Это уже не иллюзия, Герасим Станиславович. Это настоящий дракон.
Параллельно с этим раздаётся грохот бомбёжки — царские корабли подошли к острову и начали громить военные объекты Буревестника. Звуки взрывов и рёв орудий наполняют воздух, вспышки за окном озаряют стены.
Князь, наблюдая за этим кошмаром, срывается в яростный крик:
— Что ты сделал?! Кто это?!
— Царская флотилия, Герасим Станиславович. Кто же ещё? — спокойно отвечаю, слегка усмехнувшись.
— Как ты связался с ними?! — рявкает он, его голос дрожит от злости.
Я, не торопясь, с беспечным видом бросаю:
— Это уже не важно. Интереснее другое: как можно было отдать свою дочь Демону, чтобы потом пускать всем пыль в глаза, создавая видимость силы? Как можно продать родную кровь за пустоту?
Князь рычит, словно зверь, его кулаки сжимаются так, что побелели костяшки:
— Это не твоё дело!
— Ну да, — лениво соглашаюсь, глядя на него с презрением. — Но моё дело — то, что твою немногочисленную армию сейчас громят. Как я и сказал, у тебя времени почти не осталось.
Буревестник в отчаянии кричит, его голос надрывный, полный злобы и страха, как у загнанного волка:
— Тогда я брошу все силы, чтобы прикончить тебя! Да! Ты сдохнешь!
Смеюсь, не удержавшись:
— А слабо выйти один на один?
Князь замолкает. Несколько долгих секунд в его глазах мелькают тени сомнений, словно он взвешивает все возможные исходы. Наконец, с яростью в голосе, он отвечает:
— Хорошо. Только ты и я, Филинов. На правой лестнице.
Оборачиваюсь к Светке:
— Я пошёл наружу. У меня поединок с Буревестником.
Она коротко кивает, её лицо умудряется быть одновременно серьёзным и довольным. Это исключительно Светкин талант — совмещать два таких выражения. Хотя… Лакомка тоже умеет. Но только в постели, а это уже другое.
Минуя разрушенную баррикаду, я направляюсь к лестнице.
Буревестник движется ко мне, шаги тяжёлые, напряжённые. Рядом никого из его людей — только несколько раненых валяются неподалёку, слабо стонут, пытаясь справиться с болью.
Князь смотрит на меня мрачным, тяжёлым взглядом, в котором плещется ненависть. Но за этой злостью прячется что-то ещё — возможно, сомнение, возможно, отчаяние. Он явно готов к последнему броску.
Буревестник вскидывает руку, и золотой перстень на его пальце вспыхивает
Сначала я думаю, что это очередная иллюзия. Но спустя несколько секунд понимаю: нет, это не обман. Всё стало слишком реальным — ощущения обострились до предела, границы реальности словно стёрлись. Мы перенеслись в Астрал, пространство, где всё подчиняется воле разума, где сознание расширяется до предела.
— Ну что ж, — усмехаюсь, осматриваясь вокруг. — Расширять сознание можно и вдвоём.
Активирую свои силы и призываю Легион. Десятки фигур появляются рядом со мной, мои бойцы, материализованные из остатков сознания. Они выстраиваются вокруг меня, готовые к бою.
Буревестник замирает, его глаза расширяются в недоумении.
— Так вот почему ты разоблачил мои иллюзии… — шепчет он, голос дрожит от неожиданности. — Ты сам умеешь создавать такие же!
Я хмыкаю, не скрывая саркастической усмешки:
— Герасим Станиславович, давайте проверим вашу версию на практике. Кстати, не знаете, как переводится с испанского: «Лехьон, фуэго!»?
Короткая пауза, и князь недоуменно говорит:
— «Легион, огонь»?
Я оскаливаюсь:
— Вы его слышали, парни!
И разноцветные атаки, словно всполохи молний, разрывают густой туман. Они устремляются в единственную цель — князя Буревестника.
Глава 14
Пустошь, Антарктида
Запах гари и палёной плоти тяжело висит в воздухе. Ещё не утихли слабые всполохи пламени на разорванных рясах монахов, их тела хаотично разбросаны по снежной равнине. Где-то в стороне потрескивают остатки древесных заграждений — следы попыток врага остановить их продвижение. Спойлер: не получилось.
Фирсов медленно проводит взглядом по полю боя. Повсюду неподвижные фигуры — одни в агонии, другие давно мертвы. А дальше, у автобусов на гусеницах, собралась группа «Тибет».
— Все живы? — голос его хрипловат после боя.
Шаровой с ленцой отряхивает искры с пальцев, проводит ладонью по коротким волосам, чуть не обожжённым всплеском молнии. Вяло фыркает, с ухмылкой глядя на обугленные тела монахов.
— Конечно. Такие слабаки попались, что даже пары молний хватило, — лениво тянет он, потягиваясь, будто после хорошего сна.
Мерзлотник хлопает себя по худой груди, словно проверяя уровень заряда.
— Мой источник полон до краёв. Даже коктейли супруги Данилы не нужны для восстановления. — Хмыкает равнодушно, потом, будто бы невзначай, добавляет:— Хотя… чисто ради вкуса можно было бы.