Газлайтер. Том 25

Володин Григорий Григорьевич

Бунтовать из-за такой ерунды? Да ну. У меня приоритеты. Не до детских обид и дешёвого пафоса.

Уже в машине даю распоряжения, доставая артефакт-связь:

— Зела, Студень. Пусть Золотой вылетает в Сковородщину. Там его встретят гвардейцы. Потом — через портальную стелу перекиньте в Будовск. Отдохнёт, дозаправится, и своим ходом — в Москву на лётную выставку. Сопровождение не забудьте на всем пути

Мои командиры принимают приказ.

Водитель оборачивается через плечо:

— Куда дальше, шеф?

Я задумываюсь.

—

К Паскевичам пора уже.

Пока машина катит в сторону поместья Паскевичей, я параллельно бросаю мыслеречью сигнал Лакомке. Сообщаю про завтрашний Авиарий — пусть готовятся с женами и моей избранницей — речь про Гепару, конечно, пусть она и без кольца пока, но это ж пока.

— О, как замечательно, мелиндо! — откликается альва сразу, с тем же детским восторгом, с каким реагирует на новые семечки для своего сада. — А может, и мою маму позовём? И твою сестру?

Я на секунду задумываюсь. Катю и королеву Алиру?.. Хм. А ведь идея не такая уж плохая. Ради банкета у Паскевичей звать их точно не стоило — там и мне-то непонятно, что делать,. Но вот Авиарий — другое дело. Такое авиашоу бывает раз в два года. Новейшие истребители, демонстрации, пиротехника. Пусть прилетают. Заодно отвлекутся, развеются.

— Ладно, пусть сегодня или завтра выдвигаются, — отвечаю. — Лене скажи составить заявку на экспресс-рейс.

Машина плавно сворачивает к воротам. Мы у поместья Паскевичей.

На крыльце меня встречает лично граф Степан Алексеевич. Вежливость внешняя — и только. Последний раз мы с ним пересекались, когда я для него был просто «простолюдин телепат». Тогда они с сынком Димой даже не стеснялись приказывать и намекать, что в этой жизни мне, максимум, двор мести. А теперь, вон, лично встречает.

— Присаживайтесь, Данила Степанович, — говорит он, провожая меня в гостиную. — С чем пожаловали?

— По делу, Степан Алексеевич, — отвечаю спокойно, без суеты. — Под Невинском был обнаружен достаточно большой притон бандитов.

Граф приподнимает бровь. Тут же пользуется моментом, чтобы добавить с прицельной язвительностью:

— Это, конечно, прискорбно… что вы не в силах следить за своими землями, Данила Степанович.

— О, я слежу, Степан Алексеевич, не волнуйтесь, — спокойно отвечаю. — Банда была утилизирована в течение двух недель с момента появления. Чётко, слаженно, с захватом языков и документации.

— Ну и причем тут я? — недоумевает граф.

— Простоо время зачистки наткнулись на занятную бумажку, — говорю я, доставая из внутреннего кармана пиджака аккуратно свернутый лист в файле. Кладу его на стол перед графом. — Смета. На гербовом бланке вашего дома, Степан Алексеевич.

Паскевич берёт файл, и тут же взгляд его цепляется за рисунок баклана. Его собственный герб. На листе, что был среди трофеев бандитского логова.

— На что вы намекаете, Данила Степанович? — голос его остыл до минус пяти.

— Документ найден среди их бумаг, — всё так же спокойно объясняю я. — Возможно, кто-то пытался вас подставить.

Такое бывает. Бандитов, случается, нанимают играть с чужими именами, чтобы замести следы.

А про себя добавляю: или виновник и не собирался особо прятаться. Просто оставил мне послание — не прямое доказательство, с таким в Охранку не побежишь. Но достаточно, чтобы понять, кто за этим стоит.

— Я знаю, к чему вы клоните, — говорит граф Степан, глядя исподлобья и фыркнув. — Думаете, это Дима? Напрасно. Мой сын изменился. Он повзрослел. Он убил красного зверя. — Последнюю фразу он произносит с явной гордостью. — Кстати, да вы же приглашены на банкет в честь его победы. Инициатива — его. Это он сам попросил вас позвать. Значит, зла на вас не держит.

Хм. Как трогательно. Младший Паскевич убил зверушку и решил простить меня за то, что я был слишком сложен для его юношеской психики.

— Благодарю за приглашение, — спокойно отвечаю. — В таком случае, я закончил.

— Тогда дворецкий вас проводит, — кивает граф. — А я отчалю, с вашего позволения. У меня встреча. Всего доброго.

Он выходит, ровной походкой человека, у которого совесть не болит, а спина слишком прямая, чтобы на ней что-то нести.

Я уже собираюсь уходить, как вдруг сбоку от двери слышу голос, мягкий, почти удивлённый:

— Даниил Степанович? Как же долго мы не виделись!

Оборачиваюсь — Зинаида Степановна. Похорошевшая, стала женственнее, спокойнее, взгляд — радостный. И да — на безымянном пальце правой руки поблёскивает тонкое обручальное кольцо. Значит, нашли жениха.

— Как ваши дела? — спрашиваю, позволяя себе вежливую полуулыбку.

— Хорошо, — отвечает она, улыбаясь искренне. — Вы пришли по поводу брата?

— Нет, — качаю головой. — По поводу арестованных бандитов в моем графстве. У них были документы с гербом Паскевичей.

— Оу-у… — Зинаида моргает, в голосе удивление без фальши. — Но как я поняла, отец… не собирается проводить расследование?

— Верно, — подтверждаю спокойно. — Поэтому я и ухожу.

Она на мгновение замолкает.

— Только прошу, не думайте на брата, Данила Степанович, — торопится сказать Зинаида, едва я делаю шаг к выходу. — Дима правда стал другим. Он был в ссылке, сражался в Аномалиях. Это его изменило…

Я киваю, сохраняя нейтральное выражение лица.

— Вполне возможно. В стрессовых обстоятельствах люди имеют свойство меняться.

На самом деле — да, но не всегда в нужную сторону.

— Я рада, что вы так думаете, — улыбается она чуть смущённо, опуская глаза. — Мы ещё увидимся с вами?

Хм. Интересно. Вроде бы обручена — кольцо сверкает как нужно, — а хочет видеться с посторонним мужчиной. Как-то не очень по этикету.

— Думаю, да. На банкете в честь победы над красным зверем, — отвечаю дружелюбно. — Кстати, а где ваш брат его одолел?

— На окраине Москвы, — говорит она, пожимая плечами. — Даже непонятно, откуда он там взялся, этот краб…