Газлайтер. Том 26
Шрифт:
— Тогда показывай, где артефакты, и пойдем за твоими друзьями, — говорю Первому Мастеру.
Он вприпрыжку отходит к глухой стене, где в кладку вмонтирована едва заметная панель. Одно нажатие — и из стены выдвигается сейф, с характерным щелчком срабатывает замок. Внутри — полки, аккуратно заставленные артефактами: амулеты, резные камни, светящиеся осколки.
— Это изделия последнего порядка, господин, — поясняет Первый. — Эффективность максимальная. Правда, большинство созданы на крови жертв.
— А, на крови, значит, — повторяю
Я долго не мешкаю. Хватаю весь сейф за ручки, рывком выдёргиваю из ниши, подхватываю и волоку к ближайшему окну. Первый только успевает вскрикнуть:
— Что вы делаете?! Это же бесценные…
Не дослушав, опрокидываю всё содержимое наружу.
— … артефакты, — заканчивает он обречённо.
— Ага, я понял. На крови жертв, — бросаю через плечо, потряхивая сейфом. — Лучше уж быть принципиальным работодателем, чем каким-то шалтаем-болтаем.
Первый смотрит на меня со слезами на глазах. Не знаю, чего это он взгрустнул. Под окном уже зевает раскрытый теневой портал Ломтика, соединённый с хранилищем в Невском замке. Все жертвенные побрякушки улетели уже туда. Я же не дурак выкидывать крутые артефакты, пускай их и делали на чей-то там крови.
— Пошли, — говорю, откидывая пустой сейф в углу. — Веди к своим.
Мы спускаемся на этаж ниже. Я, Первый и замыкающая Красивая, которая, между прочим, даже не думает спешить — лениво покачивает хвостом, мурлычет что-то себе под нос.
Проходим в небольшой зал, где собрались его помощники — с десяток гомункулов. Те с тревогой озираются, слыша, как над головой сыплется штукатурка, а стены глухо стонут. Завидев нас, один из них сразу спрашивает:
— Первый Мастер? Почему вы здесь? Где Настоятель?
— Настоятель мёртв, — спокойно сообщает Первый. — Лорд Филинов показал мне альтернативную Великую Идею.
— Какую ещё «альтернативную»? — прищуривается самый дотошный, с металлическим обручем на висках.
— Бабы и еда, — не подумав отвечает Первый Мастер, потом спохватывается и добавляет: — То есть премии и графики. Милорд, не могли бы вы… — он смотрит на меня, и я понимаю намёк.
Проецирую в головы мыслеобраз: стол заваленный хавчиком, не забыв и про запах. Ну и, конечно, добавляю пару девчонок из заведения Гересы — гомункулы, как оказалось, весьма восприимчивы к женской ласке.
Реакция не заставляет себя ждать. Один начинает пускать слюни. Кто-то шепчет: «О… так можно было?..» Красивая закатывает глаза, мол, мужики такие мужики. Всё как всегда.
Но монах с обручем выкрикивает:
— Нет! Это не Великая Идея! Это искушение от лукавого! Братья, проснитесь! Филинов хочет поработить наши души! Убить его! Немедленно!
— Это тоже твой человек? — спрашиваю у Первого Мастера, лениво повернув голову.
— Нет. Это надсмотрщик Настоятеля. Стукнутый напрочь.
Надсмотрщик тем временем прячется за спинами остальных монахов, продолжая верещать и призывать к священной расправе.
— Эй, крикливый! Тебя не видно, — окликаю надсмотрщика. — Подошёл бы чуть поближе, а?
Но тот, наоборот, пятится назад, прячась за спины остальных монахов, продолжая верещать так же вдохновенно, как и до этого. И тут как раз удачно подламывается та самая колонна. Ну почти сама. Я лишь слегка помог — метнул валун с противоположной стороны, чтобы ускорить процесс.
Колонна жалобно стонет, трещит и с глухим хрустом обрушивается прямо на крикливого фанатика. Надсмотрщик не успевает отскочить. Хлоп — и нет лукавого. Только босые ноги торчат из-под груды камня.
Тишина.
— Это его Великая Идея наказала, — заявляю уверенно.
Офигевшие монахи переглядываются.
— Значит, графики и премии… — осторожно говорит один.
— … звучит как отличная Великая Идея, — подхватывает второй.
— Не хуже, чем сидеть на Южном полюсе, — заключает третий.
— Мы с вами, господин.
Я улыбаюсь. Приятно, когда у тебя на глазах рождается новая религия. Особенно такая практичная.
— За мной, трудоголики, — бросаю, не оборачиваясь, и веду их вперёд — через гулкие, трещащие коридоры башни, которая с каждой минутой всё ближе к финалу своей архитектурной жизни.
Вдруг сверху раздаётся хруст, и почти сразу — оглушительный грохот над головой беззаботной тигрицы. Я едва успеваю метнуться к Красивой — накрываю её собой, активируя каменный доспех. Глыбы летят вниз, грохочут по броне, отскакивают и разлетаются вокруг. Из-за того, что наклонился, моё лицо в шлеме оказалось опасно близко к её тигриной пасти.
— Спасибо, — мурлычет она мне на ухо, и от этого мурлыканья по шее пробегает едва уловимая дрожь.
— Будь осмотрительнее, сударыня, — строго говорю, выпрямившись.
— Да, милорд, — озорно подмигивает большая кошка, но дальше идет осторожнее, что факт.
Еще пару переходов вниз и выбираемся наружу. Здесь нас уже ждёт моя диверсионная группа, стоящая у массивного Юпитера. Сам голем замер, как истукан.
— Мазака! — радуется Змейка. И совершенно не обращает внимания на Горзула, который зачем-то увешал себя ожерельем из гомункульских голов. Нарядный Горгон остался без внимания опять.
Позади нас башня же качается, наклоняется на бок и с треском складывается в грудоразвалину. Внутри смяло всех: монахов, големов, их Великую Идею.
Мы отряхиваемся от пыли
— Хо-хо-холод, вовремя выбрались, — довольно смеется Ледзор. Кострица бьет его локтем в бок:
— Давай потише, мы на задании, а не на прогулке. Так что языком не звени.
Я достаю из теневого портала управляющий жезл:
— Юпитер, опустись.
Голем подчиняется: наклоняет корпус, и я раскрываю в каменной мантии потайную дверцу. Поворачиваюсь к монахам: