Где бы ты ни был
Шрифт:
– Вижу и ощущаю, но не только. Голова что-то болит, мистер Райт, мне бы прилечь.
Она легла, повернувшись к стене, но Мэтт знал, что она не спит. Ланч она готовить не стала; он открыл банку с супом и предложил ей.
– Нет, мистер Райт, спасибо. Я не голодная.
– Не голодна, – поправил он. Она промолчала.
Вечером Эбби сползла с койки и приготовила ужин, но почти ничего не ела. Помыла посуду, опять легла и занавесилась одеялом.
Утром ее аппетит не улучшился и вид был усталый, как будто она совсем не спала. Мэтт, решив не обращать
Через несколько минут Эбби стала управлять столом лучше прежнего.
– Давай определим источник, – сказал Мэтт. – Заставь его двигаться одной головой, мысленно.
Через полчаса он записал следующее:
Только сознание – отр.
Только физические усилия – отр.
Только эмоции – отр.
Все это было очень неопределенно. Требовались дни и месяцы опытов, чтобы мозг научился действовать без симпатического напряжения мышц, а тело – отключать сознание и эмоции. Мэтт, однако, был уверен, что для телекинеза нужны все три фактора плюс еще что-то, чего Эбби описать не умела. Если одно из трех, сознательно или бессознательно, переставало работать, Эбби и хлебной крошки не могла с места сдвинуть.
Два фактора поддавались контролю, третий являлся продуктом среды и обстоятельств: нужно, чтобы Эбби была несчастна.
Мэтт увеличил число предметов до двух. Чашка с кофе выполнила, не пролив ни капли, двойное сальто и опустилась на блюдце, взмывшее ей навстречу. Мэтт взял ее, отпил глоток и поставил обратно – блюдце не шелохнулось.
Вскоре обнаружился и предел: Эбби могла управлять одновременно тремя разнородными предметами любого размера, пятью однородными и заставляла плясать в воздухе шесть хлебных шариков. Практика, возможно, могла эти результаты улучшить.
– Как фокусник ты заработала бы целое состояние! – восхищался Мэтт.
– Да? – безразлично проронила она и после полуторачасового сеанса опять легла.
Латентная телекинетическая энергия многое объясняет, размышлял Мэтт. И полтергейст, и более сознательные формы телекинеза: левитацию, индийский фокус с веревкой, всевозможные штучки восточных мистиков.
Остаток дня он составлял таблицу, занося в нее точное время, действия Эбби, вид и приблизительный вес предметов. Получился полный анамнез – за исключением того главного, что он не осмелился изложить на бумаге.
Поглядывая на Эбби, он только теперь начинал понимать, какой громадный потенциал заключен внутри этой хрупкой фигурки. Осознание этого граничило со страхом. Какую же роль в этом деле он отводит себе? Феей-крестной он пробыл недолго. Пигмалион? Пандора, открывающая свой ящик? Скорей уж доктор Франкенштейн, невесело усмехнулся Мэтт.
В этот день Эбби уже не вставала и отказывалась от еды, которую приносил ей Мэтт. Когда она поднялась наутро, он испугался.
И раньше тоненькая, она превратилась в настоящий скелет и постарела лет на двадцать. Тусклые волосы висели безжизненно. Мэтт, уже приготовивший завтрак,
– Ни к чему это, – отложив вилку, сказала она.
– Может, ты заболела? Давай съездим к доктору.
– Это никакой доктор не вылечит.
В это утро сквозь Мэтта прошла банка с пекарским порошком. Сначала они перебрасывались ею на разной скорости – Мэтт ее ловил, а Эбби возвращала назад. Потом Эбби пустила ее слишком быстро, и Мэтт, напрягшись в ожидании удара, увидел, как она входит в него.
Эбби испуганно раскрыла глаза, Мэтт схватился за грудь, банка разбилась о стену сзади.
– Она вошла в меня и прошла навылет, – бормотал Мэтт. – Я это видел, но ничего не почувствовал. Как ты это сделала, Эбби?
– Не могла остановить ее и пожелала, чтоб ее вовсе там не было. Ну и вот.
Так они узнали, что Эбби владеет еще и телепортацией. Это было не сложнее телекинеза. Она протаскивала предметы сквозь стены без всякого вреда для тех и других. Крупные, мелкие – разницы никакой. Расстояние опять-таки не играло роли.
– А если живое что-нибудь? – спросил Мэтт.
Эбби сосредоточилась, и на столе появилась бурая мышь-полевка. Помедлила, испуганно дергая усиками, и побежала по столу прямо к Эбби.
Девушка взвизгнула, мышь исчезла. Эбби воспарила ввысь, как колибри, и медленно опустилась на стул.
– Значит, на людей тоже действует, – прошептал пораженный Мэтт. – Попробуй теперь на мне.
В следующий момент ему показалось, что он ступил за край пропасти. Его затошнило. Он медленно вращался в двух футах над стулом. Эбби, только что вплывшая в его поле зрения, заметно повеселела.
– Хватит! – крикнул Мэтт, крутясь все быстрей. Секунду спустя он хлопнулся на стул и вскочил, потирая зад. – Ты это нарочно!
– Что сказали, то я и сделала, – с невинным видом ответила Эбби.
– Ладно. Больше меня в подопытные кролики не заманишь.
– Что дальше делать?
– То же самое, но с собой.
– Хорошо, мистер Райт. – Эбби поднялась в воздух, вытянулась горизонтально и поплыла вокруг комнаты. – Ой, как здорово! – Мэтту уже приходилось видеть нечто подобное – фокусник пропускал ассистентку через обручи, показывая, что она ни на чем не подвешена, – но здесь была не иллюзия, а реальность. – А теперь что? – Эбби слетела вниз. – Мне кажется, я все что угодно могу!
– Попробуй переместиться в другое место.
– Куда?
– Да все равно, не важно.
– Все равно, значит? – повторила с загадочным выражением Эбби – и вдруг пропала.
Мэтт, зачем-то обыскав хижину, вышел наружу. Полуденное солнце заливало все ярким светом.
– Эбби! – позвал он. Ему ответило эхо. Побродив вокруг хижины минут пять, он вернулся в дом. Куда же она девалась? Не застряла ли в каком-то ином измерении, где ее энергия не работает? Этим, возможно, и объясняется телепортация: есть четвертое измерение, кратчайший путь через наши три. Что, если Эбби погибла? Ну что ж – это, пожалуй, было бы для нее наиболее милосердным.