ГДЕ ЛУЧШЕ?
Шрифт:
Одно только она думала, что несчастнее ее нет женщины. С детства она не видала светлых дней, с мужем было еще больше горя, и, только живя у Короваева, она отдохнула немного, а потом опять пошла тяжелая жизнь… Не с кем ни поговорить хорошенько, не с кем посоветоваться как следует, никто не приласкает ее.
– Палагея Прохоровна! Ты где?
– услыхала она голос Короваева.
Слезы более прежнего пошли из глаз Пелагеи Прохоровны. Она рыдала.
– Ну, о чем ты плачешь, Палагея Прохоровна?
– проговорил Короваев,
Пелагея Прохоровна очнулась. Ей и стыдно, и досадно сделалось, что ее поймали на месте, в слезах.
– Тебе што за дело?
– проговорила она неровным голосом.
– Может быть, и есть дело… Ведь я слышал, што ты не спала всю ночь.
– Потому и не спала, что кусали.
– Полно-ко, Палагея Прохоровна… Однако вот что я тебе должен сказать один на один. Тебя я знаю давно, и ты меня знаешь… Палагея Прохоровна… Пошла ли бы ты за меня замуж?
– Вот уж!..
– сказала Пелагея Прохоровна, не зная, что сказать в эту критическую минуту.
– Скажу тебе одно, что теперь я не могу жениться, потому что у меня ничего нет, кроме пилы да долота. Теперь я пойду добывать себе капиталы, и если бог мне поможет да ты не выйдешь замуж, тогда… А до той поры - прощай… Дай мне руку… - Голос Короваева дрожал; он говорил, точно у него давно накипело в душе.
Когда Пелагея Прохоровна протянула ему руку, он крепко пожал ее и сказал:
– Твой дядя едва ли долго проживет здесь… Он думает идти на золотые, но я тебе идти туда не советую… Здесь будет лучше, потому что здесь и бабы работают… Подожди с месяц, а я поживу в М. и перешлю тебе в варницы с кем-нибудь весточку о своем житье. Прощай!
– Короваев пожал крепко руку Пелагеи Прохоровны, выпустил ее и пошел к калитке.
– Ты уж разве совсем?
– спросила с испугом Пелагея Прохоровна.
– Совсем. Кланяйся дяде и братьям… Там, на столе, я оставил хозяйке деньги за постой.
Последние слова Короваев говорил уже на дороге.
Пелагея Прохоровна остановилась в калитке и стала смотреть на Короваева, который, мерно и широко шагая, удалялся все дальше и дальше от нее и, наконец, скрылся в переулке.
Грустно сделалось Пелагее Прохоровне, голова ее отяжелела, слезы душили ее.
– Кто тут стоит?
– крикнула грозно хозяйка с крыльца.
– Это я… - сказала, едва оправившись от испуга, Пелагея Прохоровна и заперла калитку.
– Чего ты тут торчишь?
– Товарища нашего проводила - Короваева.
– Как? Да он мне деньги не заплатил!
– Он на столе оставил… Будить тебя не хотел.
– Што меня будить, когда я всегда в это время встаю.
Хозяйка зажгла лучину и, удостоверившись, что на столе действительно лежат медные деньги, подобрала их.
В это время Горюнов проснулся и через минуту сел, спустив ноги с печки.
– Ушел?
– спросил он с удивлением и полуиспугом.
–
– И хорошо сделал.
И Терентий Иваныч слез с печки.
Пелагея Прохоровна долго думала над словами дяди, но спросить его не решалась; однако он сам разрешил их, сказав хозяйке, что, разошедшись, они не будут мешать друг другу и сойдутся вместе там, где отыщут хорошее житье.
IV ГОРЮНОВЫ ПОСТУПАЮТ В РАБОЧИЕ НА ПРОМЫСЛА И ОПЯТЬ ВСТРЕЧАЮТСЯ С ПОЛЕСОВЩИКОМ
С рассветом Горюнов с племянниками вышли из постоялого дома. Горюнов сказал им, что надо искать квартиру, потому что в постоялом доме жить невыгодно, и нужно присмотреться к селу, которого они еще не знают. Пришли они на промысла; там работы были только в варницах, да и то половине рабочих нечего было делать, почему одни из рабочих отскабливали снег от дверей, другие починивали сапоги. От них они узнали, что работа бывает временно, и тогда народу требуется много; а в такое время, как теперь, работы едва хватает и на сельских жителей, потому что варницы не все пускают в ход в одно время.
– Вам лучше приделиться помесяшно, потому тогда все же какая-нибудь работа будет. Только надо смотрителю взятку дать, - советовали рабочие Горюновым.
– А сколько он положит жалованья?
– Да глядя по человеку, как понравится. Попытайтесь - может, он и примет… На него полоса приходит, ино время примет, в другое нет. Вон он у той варницы с саженью ходит.
Горюновы выждали, когда смотритель смерил поленницу, отпустил возчиков и пошел к насосу. Горюновы подошли к нему.
– Почтенный!..
– начал Горюнов.
Смотритель обернулся, оглядел Горюновых.
– Мы слышали, у тебя работы есть.
– Ну?
– промычал сурово смотритель.
– Почем ты платишь в месяц?
– Это зависит от того, кто что делает и как делает. Только теперь на моих варницах полный комплект. Хотите даром?
– Кто же даром работает?!
– Ну, и убирайся…
И смотритель пошел.
Зол сделался Терентий Иваныч. Злило его то, что ему хвалили Моргуново, и вдруг там нельзя найти работы, а если есть, то за нее нужно платить.
Однако Горюнов решился сходить в квартиру смотрителя.
Смотритель жил недалеко от варниц и занимал целый дом в несколько комнат. Горюнов вошел в прихожую, где мальчик годов двенадцати чистил сапоги. Ему пришлось простоять часа два, до тех пор, пока смотритель не вышел в прихожую, затем чтобы надеть тулуп и идти.
– Мне бы по секрету надо поговорить с твоей милостью… - сказал Горюнов и сделал гримасу, которая вызвала улыбку смотрителя.
– У нас нет секретов.
– Видишь ли: я все могу делать, могу и за рабочими смотреть.