ГДЕ ЛУЧШЕ?
Шрифт:
– Это дело вкуса, - сказала полковница.
– А именно?
– Надо, чтобы она вам понравилась и имела капитал.
– Так, так. Капитал чтобы имела… ну, чтобы повиновалась…
– И чтобы хозяйкой была, - добавила полковница.
Майор задумался. Он привык к одинокой жизни, привык сам покупать, платить и получать деньги. На своем веку он немало имел любовниц, но уже годов с десять отстал от этого, вследствие какой-то нехорошей истории. Этих любовниц он не любил, не доверял им, а просто сорил деньги. Теперь, о с т е п е н и в ш и с ь, он должен, как говорит полковница, завести хозяйку,
– Да где взять невесту?
– Мало ли у нас невест?
– сказала полковница.
– Но я их не вижу.
– Вы думаете, они сами так вам в рот и полезут. Вон, например, против ваших окон, через огород, виден мезонин с двумя окнами. Тут живет кухмистерша.
– Слыхал.
– Ну, у нее есть две дочери. Девушки красивые, рукодельницы. Я иногда им даю кое-что починить.
– Отлично!
– крикнул майор.
Но он с месяц не решался приступить к делу. Он думал о женитьбе у окна с трубкой и смотрел на мезонин. Раз он заметил у окна в мезонине мужчину. Заклокотала кровь у майора, рассвирепел он ужасно и пришел в таком виде к полковнице.
– Мужчина! мужчина!!.
– проговорил он трагически, указывая руками в ту сторону, где мезонин.
– Да они не тут живут.
– А?!
– Не тут, говорю, живут.
– Не тут?
– Я вам советовала познакомиться с ними, а вы, как колода, все сидите или лежите.
– Ужо!
Майор успокоился и через день, выпарившись предварительно в бане, надев мундир с десятком орденов и взяв трость, поковылял к кухмистерше.
Если бы не девицы, он воротился бы с первой лестницы, но его, несмотря на темноту, нехороший запах и грязь, что-то так и тянуло вверх.
Анна Петровна совсем растерялась, увидав в коридорчике такую особу, которую она с переполоха признала за генерала; ее дочери украдкой смотрели на него из двери комнаты. Глаза майора в короткое время успели разглядеть их, и он сам растерялся, говоря дрожащей Анне Петровне: "Я к вам! Я к вам!.." Ни Анна Петровна, ни ее дочери не понимали, что означал этот визит. Анна Петровна думала, не родственник ли какой дальний эта особа; ее дочери думали, не мазурик ли какой. Недавно был случай, что какой-то мазурик нарядился генералом и обокрал чуть не весь магазин, - но подойти и шепнуть матери об этом они боялись, потому что он стоял в коридорчике. Наконец майор пришел в себя.
– Я к вам из дома Королева… Я живу у полковницы Головиной и имею честь рекомендоваться: майор в отставке Петр Иваныч Филимонов!
– проговорил он с расстановкой и по окончании крякнул, точно с его плеч свалилась огромная ноша.
– Ах, это вы и есть, господин майор! Слыхала! Только вас что-то мало видать на улице, - проговорила Анна Петровна, утирая губы и обдергивая свое платье.
– Я домосед-с! Да. Такой домосед, что…
– Пожалуйте в комнату.
– Покорно благодарю…
– Пожалуйте!
– семенила Анна Петровна, думая, по какому это делу мог прийти к ней майор, которого редко кто видит в Мокрой улице…
В комнате майор объявил, что он намерен брать у кухмистерши кушанья. Он просидел до вечера, похвалил и чай, и обед, и кофей, и пиво, и девиц за то, что они шьют хорошо, и, обещав бывать в кухмистерской ежедневно, заплатил за все съеденное и выпитое, несмотря на то, что кухмистерша отказывалась брать деньги за чай, кофей и пиво на том основании, что она рада знакомству.
Майор сообщил полковнице, что он положительно женится; но вот горе: ему нравятся обе дочери кухмистерши…
– Господь с вами - вы ведь не татарин, чтобы на двух жениться.
Майор задумался. Обе молоды, красивы, любезны; которую выбрать?
– Предоставьте это времятечению, - сказала полковница на сетование майора.
Майор не понял.
– Очертя голову нельзя делать, что не следует. Потерпите, всмотритесь и рассмотрите ихние характеры, и со временем вы отличите из них достойную вас, - разъяснила полковница.
Стал майор посещать квартиру кухмистерши и каждый раз возвращался домой в недоумении, которая из дочерей кухмистерши достойна быть его женой: обе красавицы, обе умны… И думая об этом, он попивал пиво.
Прошло лето, осень, наступил мороз. Майор ходил к кухмистерше и засиживался у нее до вечернего чая, рассказывая про свою военную жизнь, удаль, силу и про то, что в нем весу с лишком десять пудов. Но перемены в дочерях кухмистерши он не замечает. Так же просто они одеты; так же на вате у них салопчики, и так же они стыдятся их, как и прежде. Как и прежде, они говорят бойко, недолго задумываясь, только что стыдятся его меньше и стали смеяться над ним, как ему кажется. Но теперь уже время проводится с ними скучнее прежнего, даже и в карты играешь - далеко нет той веселости, какая была летом и осенью.
– Что бы это такое значило?
– спрашивает майор полковницу.
– А что же вы предложение не сделаете и ходите с пустыми руками?
– Подарить, небось, надо?
– Разумеется… А выбрали ли невесту-то себе?
– Да вот Надежда мне лучше нравится: она скромна, только горда больно.
– Ну, это пройдет! Вот вы ей и купите что-нибудь - ну, хоть лисий салоп.
– О-о!!!
– завопил майор и замахал руками.
Однако полковница успокоила его, и он на другой день отправился в Гостиный двор. Оказалось, меха дороги. Ему там посоветовали сходить на аукцион в гороховскую компанию, и там он купил дешево старенький лисий салоп, который и предложил Надежде Александровне в подарок к празднику.
Та удивилась и спросила:
– Это за что же?
– Извольте принимать, Надежда Александровна, не то силой надену!
– сказал майор, улыбаясь.
– Нет, силой вы не можете и не имеете права, - ответила Надежда Александровна с большим волнением.
– Ну, так я мамашу вашу попрошу.
А Анна Петровна стояла у двери и отчаянно кивала головой, как будто говоря: бери! бери!
При последних словах майора она подошла к нему.
– Позвольте вас спросить, за что вы дарите Наде салопчик?
– спросила она робко.