Где простирается тьма
Шрифт:
– Забота есть забота, она подтолкнет его сделать то, что мне нужно.
– Ошибаешься, он не станет рисковать своей жизнью, жизнью команды или…
– Или чьей?
– бросает он.
– Или жизнью его девушки.
Его глаза на мгновение расширяются от шока, но он быстро берет себя в руки.
– Но он беспокоится о тебе. Это все, что мне нужно.
– Ты бы рискнул жизнью своей любимой ради знакомой, которая тебе не безразлична?
– Мне не о ком заботиться, так что да, я бы рискнул.
Я качаю головой.
– Вот что не так
– Поверь, - сказал он, поворачиваясь к столу, - он придет за тобой, и когда это произойдет, я буду готов.
– Ты заберешь мужчину у женщины, которая посвятила ему свою жизнь. Его девушка без ума от него. Тебя это совсем не беспокоит?
– Я обожал свою мать, он не беспокоился об этом, когда ее убил.
– Ты когда-нибудь задумывался, почему он убил ее?
Его глаза вспыхивают гневом.
– Почему - для меня не важно, достаточно того, что он сделал.
Я качаю головой и отворачиваюсь.
– Здесь вещи для тебя, я принес кое-что, - начинает он, сворачивая разговор.
– Ты останешься со мной. Уверен, ты не настолько глупа, чтобы перепрыгнуть через борт, но, на всякий случай, предупреждаю: так ты подпишешь себе смертный приговор. Пока мы не окажемся в открытом море, ты побудешь в наручниках.
Я пристально смотрю на него.
– Я не останусь с тобой.
– У тебя нет выбора.
Я смотрю на кровать, потом осматриваю комнату.
– Где я должна буду спать? Твой план не слишком хорошо продуман. Может, стоит его переиначить до того, как совсем оконфузишься?
– насмехаюсь я.
Он подходит, опирается коленом о кровать и встает прямо передо мной.
– План безупречен. Моя кровать достаточно большая для двоих, и советую тебе держать рот закрытым, пока я не дам тебе повод его открыть.
Я от удивления даже рот разинула.
– Я не буду спать рядом с тобой!
Он скучающе отводит взгляд.
– Спать на кровати удобно. Но можешь спать и на полу, если хочешь.
Я натягиваю наручники. Они гремят, заставляя кровать слегка вздрогнуть.
– Ну, ладно, - качает он головой, подходя к столу.
– Посмотрим, как надолго тебя хватит.
– Что это значит?
Он пристально смотрит на меня.
– Это значит, что пол твердый, как камень.
Ненавижу быть прикованной к его кровати, но хотя бы одна из моих рук свободна. Я наблюдаю, как он достает оружие и кладет на стол. Затем бросает телефон и несколько ручек из карманов джинсов, а потом хватается за рубашку и снимает через голову. Мои глаза невольно открываются шире, и я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Черт бы побрал это идеальное тело! Он проводит одной рукой по животу, второй взъерошивает волосы, а затем отправляется в ванную.
Я просто смотрю.
Дерьмо.
Добром это не кончится.
Димитрий
Горячая вода стекает по моему телу.
Я
Я думаю о Джесс, и мое сознание будто затуманивается.
Если ее зовут не так, то как? Если она не та, за кого себя выдает, что она сделала, чтобы испытывать необходимость скрывать о себе так много? Любопытство разгорелось, не могу этого отрицать. В свое время я знавал многих женщин, но никогда не встречал настолько решительных. Она не хочет сломаться, не хочет показать даже часть себя, ничего, кроме того, что она сильная.
В каком-то смысле она такая же, как я.
Ничего хорошего из этого не выйдет.
~ * ГЛАВА 9 * ~
Джесс
Я не свожу взгляда с пистолета. Так хочу добраться до него. Действительно, очень, очень хочу. Но ненавижу тошнотворное чувство, закручивающееся в животе, потому что оно означает, что я на самом деле думаю о худшем. Самое страшное - это убить Димитрия, чтобы он не навредил людям, которых люблю. Я не могу позволить ему причинить боль Инди и Хендриксу. Эти двое стали мне единственной семьей. И я буду бороться против всех, чтобы защитить их.
Пар врывается в комнату, когда Димитрий выходит из ванной.
У него на талии черное полотенце. И маленькие капельки воды, стекающие по прессу и исчезающие в тонкой линии темных волосков, которые ведут в то место, о котором я очень стараюсь не думать. Его волосы такие влажные, что прилипают ко лбу, глаза затуманенные. Он выглядит расслабленным. На щеке образовался синяк, а губа немного припухла.
– Что смотришь?
Я быстро поднимаю взгляд, отведя на него. Знаю, что иначе он увидит теплый румянец на моих щеках. Я закусываю нижнюю губу и снова гляжу на него, не в силах удержаться. Он напряженно смотрит на меня. Димитрий - такой большой, угрюмый самец, такой чертовски вкусный, что я на полном серьезе изо всех сил пытаюсь вспомнить, почему его ненавижу. Но я ведь… ненавижу его.
Я ненавижу его. Я его ненавижу. Я ненавижу. Ненавижу его.
Я сглатываю и отворачиваюсь, сдвигаясь так, что почти ложусь, а затем бормочу:
– Не мог бы ты, пожалуйста, перестегнуть наручники ниже, мне не нравится, когда руки над головой, когда сплю.
Я слышу скрип пола, когда он идет, и жар кожи, когда он наклоняется прямо надо мной, едва не упираясь мне в лицо грудью. Капля воды падает и приземляется мне на нос. Мне приходится сдержать желание высунуть язык и слизнуть ее, когда она скатывается по моей коже. Димитрий отстегивает мою руку, опускает ее и снова надевает наручники. Кажется, он задерживается на мгновение, и только потом отодвигается назад и выпрямляется.