Где простирается тьма
Шрифт:
– Вот что, девочка, - рычит он, приподнимая меня к себе. Уверена, что в другой момент смогла бы почувствовать его запах, ведь он так близко, но все, что я чувствую, это собственная кровь, заполняющая нос, - не тебе указывать, что да как. Не ответишь на мои вопросы, окажешься на шесть футов под землей. Сечешь фишку? Решай сама, сколько стоит твоя жизнь. Хватит защищать этого сукина сына. Он заслуживает того, чтобы быть обреченным на долгую, мучительную смерть.
– Ты его не знаешь, - говорю я тихим, сердитым голосом, - ты знаешь только то, что сам себе придумал, но это так далеко от...
–
– огрызается он.
– Не говори о том, что я знаю, а чего нет. Ты не жила моей жизнью, так что не тебе говорить, придумал я что-то или нет.
– Ты зря тратишь время, - шепчу я в ответ.
– Он и не подумает сдаваться тебе.
Его глаза блестят.
– Он сделает все, что захочу, потому что я видел, как он смотрел на тебя. Если бы ты ничего не стоила, девочка, то он выстрелил бы в меня и рискнул твоей жизнью. Он этого не сделал. Теперь вернись в машину и заткни свой рот.
Мои руки дрожат от волнения, я поворачиваюсь и забираюсь обратно. Так много слов, которые хочется высказать, но что они изменят? Он придерживается какой-то сумасшедшей истории, которую придумал о Хендриксе, и не отступает от нее. Я и не ожидаю этого, но должна сделать все возможное, чтобы защитить себя. Этот мужчина на грани. Я не знаю, как сильно могу его поддернуть, потому что не могу его прочитать.
Все, что я вижу, это ненависть.
Ненависть настолько глубокая, что даже интересно, есть ли там еще что-то.
Мы останавливаемся у большого дома, окруженного сплошным черным металлическим забором не меньше восьми футов в высоту. Я вздрагиваю. Убежать отсюда не будет легко. За забором огромный трехэтажный дом. Он выстроен из песчаника и просто ошеломляет. Граница участка может похвастаться густыми деревьями и кустами, высаженными явно для уединения. Когда машина останавливается у входной двери, я озираюсь кругом. Вау.
Димитрий выходит из внедорожника и подходит к моей дверце, открывает ее, берет меня за предплечье и вытаскивает наружу. Он подталкивает меня к входной двери, и оба здоровяка следуют за нами. Я спотыкаюсь на ступеньках из-за этих глупых цепей на ногах, и Димитрий с рычанием наклоняется и отцепляет их.
– Попытаешься сбежать, - шипит он, - и я отрежу твои гребаные ноги нафиг.
– Какая логичная угроза, - бормочу я себе.
Он мгновение смотрит на меня в шоке или ярости, уж не знаю как: на его лице ничего не отражается.
Он распахивает входную дверь дома, и мы проходим внутрь. У меня спирает дыхание. Дом солидный. Сплошь полированные деревянные полы, темно-бордовые ковры, темная мебель. На стенах висят экстравагантные картины, этакие извращенные произведения искусства. На них темные фигуры обвиваются вокруг странных предметов, и женщины, выглядящие сокрушенными, обнаженными и испорченными. Я вздрагиваю.
Димитрий ведет меня по коридору, и мы проходим мимо многочисленных больших комнат, в том числе белой деревянной кухни, ради которой и умереть можно, и бального зала. Иисусе, в этом доме есть, кажется, всё. Я думала, что буду проводить время в камере, но в таком месте, наверное, она будет класса люкс. Я стараюсь запомнить как можно больше, пока меня тащат по коридорам. Димитрий шагает решительно, с моей позиции
Димитрий ведет меня вверх по лестнице, и я замечаю, что двое охранников по-прежнему позади. Добравшись до верха, он круто сворачивает налево, хватается за дверную ручку и открывает дверь. Мы заходим в огромную комнату. У меня даже рот открывается - она практически больше, чем весь корабль Хендрикса. Я даже не смущаюсь, когда Димитрий подталкивает меня вперед; вместо этого мои глаза широко распахиваются от шока.
Толстый мягкий ковер, большая белая кровать, ванная в стиле СПА, большущий диван и телевизор, и это только начало. В комнате еще и самые лучшие покрывала, шторы и ковры. У Димитрия, очевидно, куча денег, или же это не его дом. Чувствую, что это так и есть. Я поворачиваюсь с огромными, как у оленя в свете фар, глазами и встречаюсь с озлобленным взглядом Димитрия.
– Ты останешься здесь. Дверь на замке, выбраться ты не сможешь. У тебя будет все, что нужно, а я буду использовать тебя, как посчитаю нужным.
Использовать меня?
Он явно видит замешательство на моем лице.
– Не льсти себе, девочка. Я имею в виду, что буду использовать тебя, чтобы выполнить свой план. А ты дашь мне информацию. Будешь сопровождать меня повсюду, потому что я не доверяю никому, кроме себя самого. От меня не получится убежать.
Отлично.
Я кладу руки на бедра.
– Мне некуда бежать. На случай, если ты не заметил, я жила на корабле. Может, ты никогда не задавался вопросом, но, вообще-то, раз такая девушка, как я, находится на корабле, значит, у нее есть причина держаться подальше от суши.
Он прищуривается.
– Такие девушки, как ты, находятся на этих кораблях только по одной причине; и мы оба знаем, по какой.
О.
Только.
Не.
Это.
– Прошу прощения?
– шепчу я, чувствуя, как мои руки начинают подрагивать.
– Пираты, как Хендрикс, не оставляют женщин на своих кораблях. Для этого есть только одна цель - потрахаться.
Я чувствую, как меня всю начинает потряхивать. Он и понятия не имеет. Не знает, что я никогда, ни разу, ни с кем не трахалась на корабле Хендрикса. Он понятия не имеет, что у меня никогда даже желания не было заняться сексом. Он понятия не имеет, что назвать кого-то шлюхой достаточно, чтобы разбудить во мне все силы, собранные мною внутри.
– Ты. Ничего. Не знаешь. Обо. Мне, - отрывисто проговариваю я.
Его глаза вспыхивают.
– Я знаю достаточно.
– Ишь, какой ты деловой, да?
– выпаливаю я.
– Такой, бл*дь, уверенный в себе. Думаешь, что знаешь, как все должно быть. Думаешь, что выбрал подходящего человека, чтобы заставить Хендрикса прийти к вам. Если я просто шлюха, как ты решил, мудак, тогда зачем бы ему идти за мной?
Его лицо напрягается, и он нападает на меня, впиваясь пальцами мне в плечи. Он рывком подтягивает меня к себе, приподнимая с пола так, что я болтаюсь в воздухе перед ним.