Где-то Есть Ты
Шрифт:
– Растет и радует папку. – Его голос, полный гордости, вдруг стал серьезным.
– А с Юлей ругаюсь постоянно. Устал уже.
– Она просто хочет, чтобы муж ее любил и чаще бывал дома, а ты каждые выходные сваливаешь, чтобы погулять.
– Неправда. Просто она нервная и истеричная баба.
– Ну, кому ты рассказываешь, Марк. Я знаю тебя лучше многих других. И ее понимаю не хуже. Ты – не сахар, признай уже это.
– У нее есть все. Должна быть довольна.
– Она отовсюду слышит, что ты развлекаешься с разными бабами. И прекрасно знает, с какими людьми ты общаешься. Приходишь домой пьяный с расцарапанной спиной,
– Да давно уже нет такого. Я хорошо себя веду. И Юля получает все
самое лучшее.
– Только вот дело в том, что женщина не хочет быть лучшей, Марик.
Она хочет быть единственной. Нам мало получать все самое лучшее - уж мне
ли, как женщине, не знать.
– Она счастлива. – Сказал, как отрезал. Кажется, его ничто не прошибет.
– Да я повесилась бы от такого счастья!
– Дурка моя! Жаба! Хватит, не ругайся. – Засмеялся Марк. – Я же тебя
люблю!
– Ну-ну. Где-то я это уже слышала. – Оттолкнулась на кресле, покатилась и чуть не уронила телефон со стола. Поймала аппарат буквально в последнюю секунду.
– Друг ты мой любезный.
– Ев, ты у меня самый дорогой человечек на земле…
Такой знакомый до боли голос, теперь он не вызывал во мне никаких чувств.
– Хороший мой, самый дорогой человечек, у тебя – дочь. – Произнесла я тихо.
– Не забывай об этом. Дай ей все лучшее, что только сможешь. А тетя Ева сама как-нибудь справится.
Марк прокашлялся.
– Тоже верно. Поеду я сейчас на обед домой, повидаюсь с ней.
– Вот молодец! Тогда до пятницы.
– Пока, Буся.
Усмехнулась про себя и ответила:
– Целую. Пока.
Положила трубку с радостным осознанием того, что, наконец, освободилась от этого человека. Его голос уже не заставлял меня трепетать. А воспоминания не заставляли жалеть об упущенных возможностях и
былых чувствах. Теперь я просыпалась лишь с одним мужским именем на
устах. Мои мысли возвращались к Саше каждые пять минут. Думая о нем, я
улыбалась, а моя душа пела и летела над землей. За эти два дня телефонных разговоров мне удалось узнать о нем, казалось, все, что можно.
А о себе еще больше. Каждый день во мне открывались новые грани красоты: чаще стала любоваться своим отражением в зеркале, с большей долей щепетильности выбирала наряды и белье, принимая душ, ублажала себя гелями и ароматическими маслами и дольше обычного укладывала свои длинные волосы. Каждое новое утро теперь начиналось с улыбки, с хорошего настроения. А уж весна за окном казалась еще краше.
Саша каким-то невероятным образом умудрялся заряжать меня своим оптимизмом, дарил позитив, осыпал комплиментами и ласковыми словами. Я чувствовала в каждом его слове огромную заботу и трепетное отношение к себе. Мы ничего не говорили о чувствах, о нашем будущем, о том, будем ли мы встречаться. Нам все как будто и так было ясно без слов, и совсем не хотелось торопиться. Шестое чувство подсказывало, что нужно дать ему возможность меня завоевать, поэтому приходилось делать над собой усилия, чтобы не форсировать события и никак на них не влиять.
Я разговаривала с поставщиками по телефону, когда в дверь моего
кабинета неожиданно постучали. Через пару секунд на пороге, придерживая дверь, показался он. Смущенный, Сашка стоял и переминался с ноги на ногу.
В
Первым желанием, возникшим в голове, было немедленно посмотреться в зеркало и поправить волосы. Еле сдержалась. Жестом показала парню, что он может войти и присесть, затем продолжила разговор. Автоматически согласившись с собеседником, осознала, что ничего, кроме биения собственного сердца, уже не слышу. Выпрямилась, поправила юбку.
Саша прошел в кабинет, притворил за собой дверь и жестом дал
понять, что подождет, пока я не наговорюсь. Невозможно было оторвать от него глаз: модная куртка, сидящие по фигуре джинсы, отличная обувь, красивая уверенная походка вкупе с очаровательной улыбкой, кажущейся уже такой родной и знакомой. А глаза! Они у него такие! Нельзя было вот так просто смотреть в эти потрясающие, полные сияния гиацинты, залитые всеми оттенками коричневого и черного - риск лишиться остатков разума возрастал в сотни раз. Они как неизведанные миру галактики – готовы были поглотить меня полностью. Звали, манили своей глубиной.
Саша принялся медленно обходить кабинет: не спеша разглядывал фотографии сотрудников на стенах, читал забавные подписи к фото. Я продолжала разговаривать по телефону, не отрывая от него взгляда и чувствуя себя воздушным шариком, поднимающимся к потолку и готовым вот-вот лопнуть. Стоило только нашим взглядам встретиться, по моему позвоночнику неминуемо пробегал ток. Хвала небесам, в руке все еще была трубка телефона – спасательный круг, схватившись за который можно было сколь угодно долго сидеть с умным видом и пытаться усмирить стучащее молотом сердце в груди.
Я прыснула со смеху, когда он вдруг взял с полки шкафа поварской колпак, надел и попытался принять позу, как у Мити на фотографии. Сашка двигался, как Митя, копировал его походку и даже сделал пару танцевальных движений. Мне еле удалось сдержаться, чтобы не рассмеяться прямо в трубку. Было заметно, что парень ужасно нервничает, стесняется, но пытается бороться со своим смущением. Это было так мило! Наконец, Сашка присел на стул и уставился на меня.
Его глаза излучали какое-то необыкновенное добро и тепло, а лицо в тот момент показалось мне практически совершенным. Каких-то десять секунд мы смотрели друг на друга, не отрываясь, но эти мгновения стали самым трудным испытанием в моей жизни. Удивительно. Желудок от страха сжался в комочек, коленки затряслись, а по моему лицу назло всему происходящему расплылась глупая улыбка. Парню, сидящему напротив, казалось, хотелось встать и убежать от такого взгляда. Ну, или хотя бы отвернуться, лишь бы никто не заметил, как густо он краснеет. И это было чертовски мило. Самая милая и щемящая душу картинка из тех, что мне когда-либо доводилось видеть.
Пришлось сделать серьезное выражение лица, взять карандаш и
перевести взгляд на его руки. Мой собеседник в трубке продолжал что-то
тараторить. Я делала вид, что ставлю заметки на полях документа, а сама
глазела на пальцы Саши, один из которых украшало простенькое серебряное колечко из церкви с начертанной на нем православной молитвой, такое же, как дарила мне когда-то в детстве мама. Чуть выше на запястье заметила серебряный браслет. Простой, скромный, местами слегка потускневший.