Где зима тебя настигнет
Шрифт:
Он утрахал ее в угол, вжимая в полки.
И в этом нашлись свои плюсы.
Вскинув руку, он сбросил книги. Те шумно приземлились на пол, отрываясь, а он уперся в освободившееся место и стал вбиваться в Тэрэзу еще сильнее.
– Да, – простонала его женщина, извиваясь под ним.
Внезапно Трэз почувствовал запах крови – своей, не ее… иначе он бы остановился, опасаясь, что мог ранить ее. Но нет, Тэрэза вспорола его спину короткими ногтями, а он и не заметил.
Он не возражал. Он хотел, чтобы она оставила на нем свои метки, заявила
– Жестче, – потребовала Тэрэза.
Вцепившись с боковую стенку полки, Трэз буквально уселся на Тэрэзу, приподнял колено, ставя ее ногу в другое положение, прижимая ее таз к себе и входя еще глубже, до упора... до самой души.
Он со шлепками входил в нее, пот стекал по его лицу, попадая в глаза. Из его груди вырывались стоны.
И он продолжал...
Пока внезапно и по неясной причине не сбился с ритма. А после, без предупреждения... удовольствие покинуло его.
Это не пот попал в глаза.
Это были слезы.
Глава 18
Тэрэза настолько потерялась в сексе и оргазмах, ее унесло, тело буквально парило, плоть превратилась в электросхему, подверженную излишнему напряжению, которое придавало ей сил. Трэз, казалось, мог продолжать бесконечно, его разрядки шли одна за другой, без передышки; чем больше она требовала от него, тем больше он ей давал.
Но потом все изменилось.
Сначала он сбился с ритма. Потом начал замедляться. И, наконец, вовсе остановился.
Когда Тэрэза открыла глаза, что–то коснулось ее щек... и со зрением к ней вернулся слух. Из его горла рвались звуки.
Звуки боли, не наслаждения.
Нависшее над ней лицо Трэза было изрезано агонией, из его глаз лились слезы, боль, казалось, была такой, словно его пронзили кинжалом.
Перепуганная, она схватила его за плечи.
– Трэз?
С ужасным звуком он оторвался от нее, отскочил. Съежившись на полу на четвереньках, он кашлял, задыхался, казалось, он не понимал, где он и чем занимается. Он напоминал смертельно раненое животное, которое из последних сил пыталось затащить свое тело в берлогу, чтобы уже там умереть... и он рухнул. Недалеко от нее, он рухнул на пол и свернулся в позе эмбриона, подтянув колени к груди, крепко стискивая их руками.
Взрослый мужчина, укачивающий себя как ребенка.
– Трэз? – позвала она его, приблизившись. – Что такое?
Когда она прикоснулась к его плечу, мужчина дернулся. Но открыл свои налитые кровью, полные боли глаза.
– Иди ко мне, – прошептала Тэрэза. – Позволь обнять тебя.
Она не знала, позволит ли он, но Трэз не стал упираться, когда она обняла его. Она не смогла полностью обхватить его руками.... получилось как получилось. Укачивая его, она закрыла глаза, разделяя с ним его душевную боль.
Она не знала, в чем причина этого срыва. Но когда он задрожал в ее руках, могла думать лишь об одном: она его не оставит. Никогда. Она будет рядом, куда бы это их ни привело.
Скрывала за собой ужасную потерю.
Тэрэза знала это, потому что чувствовала внутри себя отголоски подобных страданий. Также знала потому, что такую боль всегда скрываешь от окружающих... по большей части, даже от себя самого. Подобная потеря меняет цвет ночного неба над твоей головой, запахи, даже землю под твоими ногами. Эта боль сопровождает тебя в новой реальности.
Словно раньше ты жил в одном мире, а после...
Все изменилось. Ты изменился. Мир изменился.
И уже ничто не будет как прежде.
– Все хорошо, – прошептала она, когда к глазам подступили слезы. – Я рядом... я не оставлю тебя...
Спустя какое–то время... может, несколько часов... она ощутила, как он замер. Когда он сделал рваный выдох, Тэрэза почувствовала воздух своим плечом, и эта внезапная неподвижность напугала ее больше рыданий. Она не знала, что ожидать дальше.
– Мне нужно... – Голос был хриплым как наждачка. – В ванную.
– Эм. Хорошо.
Разжимая хватку, она отодвинулась с его пути, когда Трэз оторвался от ковра и, опустив голову, скрылся из виду. Она не удивилась, когда он закрыл дверь.
Ожидаемо она услышала шум воды. Тэрэза представила, как он умывает лицо холодной водой и смотрит на себя в зеркало, пытаясь взять себя в руки. Она знала, каково это. Когда тебя затягивает в прошлое против твоей воли, и в памяти всплывают сцены, которых ты пытался избежать. Как прошлое внезапно заключает тебя в тиски, цепляет, как якорь, и тащит, тащит вниз, и ты уже не можешь дышать и даже не видишь поверхности.
Когда по телу прокатилась дрожь, Тэрэза не знала, что ее вызвало – эмоции или тот факт, что она обнаженная сидит перед камином с тлеющими углями. Протянув руку, Тэрэза накинула меховой ковер себе на плечи и уставилась на серый пепел, оставшись от дров, которые горели так ярко. От них ничего не осталось, пламя все поглотило, оставив лишь угли.
Она все еще смотрела на тлеющий камин, когда дверь в ванную открылась.
Тэрэза быстро повернулась.
Трэз повязал полотенце вокруг талии, а блеск воды на его лице подсказал, что он действительно умывался. Глаза все еще были красными. И он по–прежнему избегал ее взгляда.
И стоя в дверном проеме, он смотрел в пространство так, словно ждал подсказки.
– Расскажи мне о ней, – тихо попросила Тэрэза.
Услышав слова, донесшиеся откуда–то издалека, Трэз поднял голову. Какое–то время он просто смотрел на образ своей женщины, сидевшей на полу, с накинутым на голые плечи белым меховым ковром, ее красивые темные волосы спутались и разметались по плечам.
В ванной, упершись в раковину, он умыл лицо холодной водой, не зная, вырвет его все–таки или нет. Потом он бросил взгляд на окно, через которое Тэрэза выпрыгнула, раздумывая о том, чтобы последовать ее примеру – едва ли хорошая мысль.