Гечевара
Шрифт:
Зрители и большинство героев слегка недоумевали в отношении этих фраз. Но Лёша понимал, что Катя специально прячет революционные призывы между сплетен, без сомнения интересных, чтобы монтажёры не смогли их вырезать.
– Неплохо, – шепнул Жека.
– Как-то слабо, – отвечал Аркадий.
Катя и Артём считали так же. Поэтому главное ждало всех впереди. Внезапно на экране появилась интригующая фраза: «а после рекламы…» и возникли революционные любовники в весьма пикантной позе.
– Ничего себе! – сказала публика.
Когда прошла реклама, возле ящика столпилась чуть не вся общага.
– Что
– Эй, мы первые пришли! – шумел Серёжа. – Ну-ка, отойдите от экрана!
– Вы меня задавите! – пищал девчачий голос.
– Что там, что там?
– Ой, наро-о-од…
В конце концов, смирившись с тем, что не сумеют ничего увидеть, половина публики решили затаиться и хотя бы послушать. Алексея оттеснили в самый неудобный угол, и он тоже мог лишь пользоваться слухом.
– О, как сладко! – бормотала Катя.
– Хочешь ещё, зайка? – спрашивал Артём.
– Хочу, хочу! Долой правительство!
– Какая же ты нежная… А Запад загнивает, между тем!
– Да-да! Вокруг лишь ложь да потреблятство!
– Скоро будет революция, Катюша! Ах, но как мне хорошо с тобой!
– Целуй сильнее!
– Вот, на, получай! Америка – убогая страна!
– Европа угнетает третий мир, любимый!
– В каждом долларе, который получает житель США, 54 цента были ранее украдены у Африки!
– О-о-о-о!
– Ты прекрасна, дорогая!
– Но как мы можем делать это, если нам все лгут: правительство, начальство, пропаганда, телевизор?!
– О, мы победим их! Главное, запомни: покупая «Кока-колу», ты спонсируешь злодеев, отравляя свой же организм! Ах, Катя! Я хочу ещё!
– И я, и я! – Радистка запыхтела.
Алексей был восхищён. Его товарищи убили двоих зайцев разом. Они бросили в лицо нудным обывателям протест в виде любовной сцены, не прикрытой лживым буржуазным представлением о стыдливости. К тому же они так преподнесли свои призывы, что у телевизионного начальства не было возможности убрать их без потери в рейтинге.
Примерно через час, когда ребята, запершись в шестьсот четвёртой, посмотрели новую игру, где Чежик уже гадил не на всяких там американцев, а на наших Президента и Правительство, летая над Кремлём, Серёжа позвонил в Москву. Все парни,
«Он сказал, что пятьдесят четыре цента!!!» – заорали в коридоре.
Это был успех. Успех!
Аркадий произнёс:
– Товарищи! Поздравим же друг друга! Мы избрали верный путь. Нашли лазейку к мозгу потребителя! Теперь мы победим. Восстание на пороге. Всё к нему готово.
Все в волнении замолчали.
– Как насчёт того, – спросил Егений, – чтоб исполнить главный план с восьмого на девятое? Ну, в смысле, в годовщину смерти Че?
– Конечно, – отвечал Аркадий. – Я как раз об это думал. Выйдет классная постмодернистская аллюзия.
– Так значит, решено!
– Всё точно.
– Шесть дней до восстания.
– Что ж, пожмём друг другу руки в честь такого важного решения!
«Не пройдёт недели, как наш мир освободится», – не успел сказать Алёша.
Кто-то постучался.
– Чёрт! – вскричал Аркадий. – Ну кого ещё несёт?!
– Ребята, это я! – ответил Саня из-за двери. – А чего в пятьсот тринадцатой-то пусто?
– Блин, Семёнов, ну когда ты уже купишь открывашку?! – возмущённо бормотал Сергей, возясь с замком.
Но Саня открывашки не просил. С ним рядом в коридоре оказалась куча девок, сразу же начавшая ломиться в комнату и фоткать всё подряд.
– Вот здесь, – сказал он важно, – проживал, девчонки, ваш кумир, звезда ТВ Артемий Тартаков! И вот его соседи!
Экскурсантки ломанулись брать автографы.
– Ну тише, – просил Саня. – Я напомню, что знакомство с Катиным жильём имеет ту же цену – двадцать пять рублей!
26.
На крылечке института в солнечное время был тенёк, а пасмурное – как, к примеру, в этот раз – темно и даже мрачно. Всё из-за дурацкого гиганта, возведённого напротив – торгового центра «Богородицепокровский», высотой в двенадцать этажей, который должен был открыться через две недели. Там, конечно, будет куча бутиков с ужасно дорогим тряпьём, отделов по продаже «эксклюзивной бижутерии», немецких поварёшек из блестящей нержавейки, фоторамок авторской работы и каких-нибудь закусочных. Всё это – ценой порчи старого ансамбля, так как здание совершенно не вписалось меж построек XIX века.
Алексей раздумывал над тем, что можно будет сделать с этим громадьём после победы, если не сносить. Библиотеку? Может, детский сад? Надо что-нибудь бесплатное, общественно полезное.
Крылечко, как всегда, было заполнено студентами. Знакомых Алексей не встретил и уже хотел спокойно пройти мимо, как услышал вдруг фамилию Артёма – Тартаков. Тут говорили о звезде «За стенкой»! Лёша подбодрился. Дело шло на лад.
Довольный, он дошёл до факультета. Первокурсники стояли, разделившись на три кучки. В первой обсуждали, где взять денег и куда пойти потусоваться. Во второй – что делать, чтобы не отчислили за первую же сессию. А в третьей обсуждали новое творение Серёжи – «Чежик над Кремлём». «Эх, правильная гама, – сказал кто-то, – хорошо бы только это был не Чежик, а бомбардировщик!».