Gelato… Со вкусом шоколада

Иголкина Леля

— Я думал, что ты порадуешься за нас, — останавливает меня, дергает плечами и надувает губы.

— О! Я так охренительно рад, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Жена-то довольна? Чего там Дари кумекает себе?

— Все идет по плану.

— Гоночная команда, Горовой?

— Не язви! — хлопает по моему плечу, затем обхватывает его и разворачивает меня, выравнивая по себе. — Куда сейчас?

— Встреча, — кратко отвечаю, не сдаю пароли-явки и не говорю, конечно, с кем.

— Все-таки свидание? — он тянет нас на выход.

— Увы! Сегодня деловое.

—

Работаешь на износ? — у него широкий шаг, но скорость следования замедлена сейчас, словно он подстраивается под меня.

— Я уволился, Яр, — весть о своей свободе доношу, слегка прищурившись, а на его имени невысоко подпрыгиваю.

— Нашел другое место?

— Буду работать на себя, плюс магазин Антонии. Я уведомил коллегию, что намерен открыть свой кабинет. Это для начала. Потом, вероятно, подумаю о бюро. Вот так сейчас обстоят дела, — вскидываю руку и смотрю на минутную стрелку, которая как будто бы застыла в стационарном положении. Несколько раз смаргиваю и перевожу взгляд на движущуюся секундную. Порядок, время еще есть. — Заберу туда Сашку и назовемся…

— «Сыновья»!

— Сколько я должен за идею? — обхватываю его за талию. — Блин, что ты жрешь? Словно каменный! Гребаный гранитный Аполлон.

— Я поддерживаю форму.

— Ну да, ну да. Вес для гонщика имеет колоссальное значение. Вы, как балерины. Плюс двести граммов и вот ты уже на беговой дорожке, а минус двести — надо бы набрать. Шоколадку дать?

— Приятно иметь дело с профессионалом. Но, пожалуй, обойдусь.

— О! Комплимент от чемпиона дорогого стоит.

По-моему, мы уже пришли. Парковка, моя машина и ключи, которые я вытягиваю из кармана джинсов.

— Я позвоню? — открыв дверь, поворачиваюсь к нему лицом.

— Петь, мы едем в отпуск. Лето, море, наш маяк с кумпарситой. Алексей настаивает на морских прогулках.

— Засосало, да? Как же низко твое стремительное падение! Деда Алексей и баба Оля, твоя огромная семья и почкование по строго возрастающей экспоненте! На вас с Дашкой рост человеческой популяции в медицинском институте можно изучать. Прости, но ее многочисленные беременности выглядят именно так. Вы, как гидры. Потерлись и вот уже на кромке бугорок растет.

— Язык без костей?

— Я адвокат, грамотная и хорошо поставленная речь — мой конек и гарантированный успех. При защите провинившегося клиента, разумеется. Я обучен обвинение на допросе заболтать. Но не будем отвлекаться, а то ты, дружочек, уже не слабенько плывешь. Понимаю! Ибо тяжело за мыслью уследить. Ну что ж… Короче, когда вернешься в город, наберешь! Договорились? — я чувствую, как во внутреннем кармане вибрирует настырный телефон.

Какого черта, кому я там неожиданно понадобился? Выставляю указательный палец вертикально вверх, прошу Яра подождать с ответом, а сам бросаю взгляд на освещаемый уведомлением экран.

«Я на месте» — пишет абонент под позывным «Мантуров Егор».

«Через полчаса подъеду» — одним пальцем набиваю свой ответ, тут же отправляю и блокирую смартфон.

— Вынужден тебя покинуть, — не отрывая глаз от быстро потемневшего экрана, обращаюсь к Горовому.

—

Все нормально? — присев, заглядывает мне в лицо.

— Вполне! — поднимаю голову и криво улыбаюсь, подтверждая свой ответ.

А будет еще лучше, когда я душу отведу. Слишком это затянулось. Пора и честь, как говорится, знать. На ум приходит много поговорок и крылатых выражений о том, что сколь веревочке не виться, а конец уж близок, да и не сообщай своему другу того, чем впоследствии воспользуется он же, но будучи твоим заклятым врагом.

Однако я забуду все…

Все, что связано исключительно со мной, но не справлюсь с тем, что эти злые игры и сведения счетов задели Нию. Все организованные проверочные мероприятия, вплоть до личного посещения Егором магазина, выглядели как продуманная и выверенная месть. Холодный расчет и слаженные действия всех инстанций. У нас, у поводырей слепой Фемиды, есть свои лазейки, нужные связи, узы дружбы и рукопожатные отношения на всех уровнях. Я в курсе, кто у Егора в телефонной книжке установлен на быстром наборе, потому как сам таким грешу. И тут же каюсь…

Он виртуозно организовал представление, спровоцировал мое дебильное откровение и естественную реакцию Антонии на те известия, которые я несвоевременно ей в подсобке преподнес. Некоторая скрытность и небольшая гадливость приветствуются, когда способствуют успешному разрешению дел, находящихся в производстве, но, чтобы так — прямо в лоб и собственному партнеру, а самое главное — за что? Я, по-видимому, издеваюсь и смеюсь.

«За что?» — не тот вопрос, который я бы мог задать Егору. Здесь все как раз понятно — он грубо уязвлен и сильно оскорблен.

«Так ударь меня! На хрена цеплять девчонку? Значит, это месть. Напрашиваешься, старичок, на драку? Ну что ж, „их“ есть у меня, а я всегда готов предоставить партнеру сатисфакцию» — ехидно скалюсь и подруливаю к спортивному комплексу, где мы с Мантуровым в лучшие времена всегда встречались.

Припарковавшись в своем обычном месте, выбираюсь из салона, осматриваюсь, изучая обстановку, затем вальяжно следую к багажнику и вытаскиваю оттуда сумку со спортивным обмундированием.

Сегодня будет сабля! Потому что я этого хочу. Верхняя часть тела моего противника, рубящие удары и отсутствующее забрало. Таков был уговор! Он выразил согласие и, как оказалось, раньше меня сюда пришел. Так не терпится или нервное перевозбуждение заставляет ошибаться и являться к месту нашей встречи загодя, почти на три четверти часа прежде установленного срока?

— Ты опоздал! — выплевывает мне Мантуров, как только я вхожу в тренировочное помещение, где сейчас никого нет, кроме нас.

— Были дела, — хмыкнув, спокойно говорю. — Снимай! — не глядя на него, рукой указываю на шлем, который он на свою рожу, подссыкая, нацепил. — Хочу видеть…

Каков он из себя гребаный подлец! Он дергает защиту, срывает с головы и, отшвырнув ее куда-то, остается в фехтовальной куртке и, что называется, с саблей наголо, с поднятым забралом и наглым рылом с выпученными то ли от неожиданности, то ли от испуга желеобразными шарами.