Gelato… Со вкусом шоколада

Иголкина Леля

— Корица, кардамон, гвоздика.

— Все там, — киваю на створку подвесного шкафа, в котором есть органайзер с не слишком разнообразными, но все же специями. — Что найдешь, то и возьмешь для своего горячего напитка.

— Смешно, — тихо прыскает.

— Смешно, что я умею готовить, или что специи есть? — сдираю упаковку с бутылки и вкручиваю винт в оголенную светло-коричневую пробку.

— Еще не решила. Ты ленишься? — повернув ко мне лицо, вдруг задает вопрос.

— Что это значит?

— Или скупердяйничаешь?

Наверное, ты жадина, Петруччио, к тому же с каким-нибудь психическим отклонением?

Уж кто бы говорил!

— Смирнова! — почти выстреливаю пробкой из бутылки, в которой находится определенно не игристый напиток. Тогда в чем тут дело?

Похоже, недорогое пойло забродило! А я теперь принюхиваюсь к поднимающемуся дымку из горлышка.

— Объясниться не желаешь?

— Нет, — тихо отвечает.

— Нет? — переспрашиваю грозным тоном, словно угрожаю.

— Это же не интеллектуальная игра, тогда к чему тебе мои объяснения?

— Мне показалось, или ты назвала меня ленивым скупердяем? — указываю на то, что как бы оскорбило мой утонченный слух.

— Ах вон оно что! — она сильно запрокидывает голову и, посматривая на потолок, от всей души хохочет.

— Именно! Что смешного?

— Просто молодой мужчина, который сам себе готовит, довольно неумело — с его же слов, конечно, производит впечатление толстого лентяя, которому неохота организовать доставку вкусненького к себе домой, да у него нет даже желания просто открыть приложение и ознакомиться с любезным предложением какого-нибудь продуктового гипермаркета, способного очень быстро прокормить любого заинтересованного в том человека. Или он, то есть ты, настоящая жадина, которая дорожит балансом своей карточки и не питается — не завтракает, не обедает и не ужинает — в одном из ресторанов города. Вот и все!

— Ни черта не сходится, Тузик.

— Почему? — удивленно изгибает одну бровь.

— Я не лентяй и не жадина, но умею готовить.

— А доказательства представишь? — подмигивает тем глазом, над которым несколько секунд назад бровь в изумлении приподняла.

— А нужно?

— Мне интересно.

Нашла, похоже, новый повод? Сейчас возьмет на очередное слабо, а я запрыгаю в попытке доказать, что в состоянии разделать и приготовить мясо, рыбу, сварить кашу, спагетти соусом залить или яйцом с жаренными луком и грибами нафаршировать кальмара? Ей сало, что ли, посолить?

— Не желаешь? — вытягиваю руку, осторожно раскачивая открытую бутылку.

— Предлагаешь продегустировать прежде, чем, — прыскает и ладошкой прикрывает рот, — сварить компот? Что там по качеству?

— Ты желаешь пригубить или дрейфишь? — салютую тарой, выставляя ноль семьдесят пять под женский дергающийся, словно у собаки, выслеживающей мелкую добычу, нос.

— Не откажусь, — стряхнув шумовку и отложив ее в сторону, ставит руки себе на пояс и внимательно следит за бокалами, которые я

наполняю вином.

— Пьешь, Антония? — булькаю в стекляшку темно-красную, как будто кровяную, капельку так называемого «бурдо» — и никак иначе, затем раскатываю напиток по прозрачной чаше, а после наигравшись и продемонстрировав Смирновой свои замашки недосомелье, отпиваю мизерную порцию, которую отмерил как раз с этой целью. — М-м-м! Ты знаешь, я погорячился, когда назвал напиток суррогатом. Так что с алкоголем, Тузик? Пьянствуешь напропалую?

— В хорошей компании могу пропустить… — как бы между прочим начинает говорить.

— В хорошей? — не даю ей пламенную, возможно, поучительную речь продолжить, молниеносно перебиваю и тут же издеваюсь. — А тебе не рано, детка? Прости-прости, забыл про давно минувшие восемнадцать лет. Теперь сдается мне, что ты усиленно подыскиваешь собутыльника, напрашиваясь на совместное проживание? За изобретательность — «отлично», а за попытку — «неудовлетворительно», малыш. Папик за пьянство с хорошими людьми гоняет? Считаешь, что в моем лице найдешь того, который бы удачно две позиции покрыл? И теплый угол, и алкогольное веселье? Разумно, Тоник, только мимо…

— Дай сюда! — протягивает руку в попытке схватить бутылку, которой я размахиваю, как бантиком перед носом коротколапого котенка. — Петь…

— Сколько?

— Что?

— Какова твоя норма, Тонечка? — разливаю вино по бокалам.

— Не волнуйся, — внимательно следит за тем, что я делаю. — Все под контролем и соответствующее настроение.

— Еще чего! За тебя пусть другие волнуются. Тебе домой, кстати, не пора? — проскользнув стеклянным круглым основанием по столешнице, предлагаю почти запойной даме напиток гарантированного веселья.

— Сегодня я немного задержусь.

— Это ты меня пугаешь?

— Я предупреждаю, что этот вечер мы проведем вдвоем, — едва ли не учительским тоном возвещает. — Тебе не стоит волноваться. С непристойными предложениями приставать к тебе не буду — ты не в моем вкусе, Велихов, пока просто рядом полежу — это можно, если ты не будешь свои руки распускать…

— Не дождешься, стерва! — рычу, перебивая этот бред.

— Затем обсудим сложившееся положение, немного помечтаем о будущем, а потом заснем.

Ей-богу, звучит до жути многообещающе и весьма двусмысленно. Мне чудится или она как будто бы вот так, в открытую, напрашивается на ночь? Поэтому на всякий случай уточняю, правильно ли я расслышал последнее из предложенного ею:

— Заснем? Вдвоем? С тобой?

— Угу.

Тогда мне кое-что еще хотелось бы добавить:

«А на какой из двух половин моей кровати эта дама предпочтет после разговоров о мечтах заснуть?».

— У тебя отличная квартира, Велихов. Безусловно, здесь нужно многое исправить, переделать и даже модернизировать, но общая планировка подходит, к тому же…