Геленджик и пришельцы
Шрифт:
— Киай! — крикнула Инга. Прыгнув вправо, оттолкнулась от потрескавшейся кладки и, отбросив его кулак с лезвием, врезала коленом в солнечное сплетение.
Вожак охнул и согнулся.
Она уже перекатилась между ногами, сцапала за запястье самого мелкого. Болевой заставил пацана выпустить оружие и заорать. Как только Инга чуть ослабила хватку, «шестёрка» ринулся прочь. За ним понесли остальные — чего драться, если главный лежит, а один из
«Сэнсей был прав, как всегда. — Поклонилась победительница вслед врагам и улыбнулась. — Приём «Бей льва, потом шакала» отлично работает»…
…Завизжал гудок, малышка замерла посреди дороги, глядя, как на неё несётся серая «Волга». Инга бросилась вперёд, сгребла Валю и упала вместе с ней на колючую траву у обочины. Машина, нервно сигналя и осыпая проклятиями «дуру-мамку», уехала. Посреди проезжей части валялась передавленная туфля-лодочка с отломанным каблуком.
Отряхнув и кое-как успокоив девочку, Инга подобрала лодочку, отломила каблук на второй. Прихрамывая, повела детей на площадку.
Плохо, её видения становятся опасными. Что же, в конце концов, происходит?! Спросить бы у Доктора…
Хватит, хватит уже вспоминать тот сон! Глупости, ничего не было и нет, ни Древа, ни Доктора! Надо просто расслабиться, отвлечься…
Виолетта лезла на самый верх лесенки, приходилось всё время страховать. Евстафий дергал за рукав — он не умолкал с самого начала прогулки. Речь мальчика была более чистой, чем у матери, если не считать нескольких букв, которые ему не давались.
— А собаки действительно появляются из яиц?
— Да, конечно, — отвечала Инга, пытаясь понять, отчего ей так тревожно.
— А овцы?
— Да.
— И коровы? А яйца обязательно должны быть тухлыми?
— Да… Слушай, какие ещё яйца?!
— Из Майнкрафта, там все из яиц, даже зомби. Правда, можно посадить газон, тогда суммонятся коровы, и они теперь — твои. А кошки прибегают на запах книг.
— Подожди, кошки любят сосиски!
— Нет, книги!
— Давай проверим?
Через полчаса дети прыгали вокруг, смеялись и наперебой просили ещё сосиску.
Они ходили по району и кормили всех встречных кошек, которых в Геленджике явно больше, чем людей. Белые, чёрные, рыжие, в разноцветных пятнах, редкого леопардового раскраса.
Визит в аквапарк на троих стоит три тысячи пятьсот рублей. Килограмм хороших колбасок — двести пятьдесят рублей, а восторг в результате примерно одинаковый.
Сначала Инга попробовала купить местные изделия по девяносто девять. Тощая, траченая лишаём кошкень подошла, понюхала — и с осуждением посмотрела на человека. Её нос лучше жидкостного хроматографа определил состав.
«Что ты мне даёшь? — говорили зелёные глаза. — Это корм для кроликов. Туда забыли положить мои любимые свинячьи шкурки. А остальные ингредиенты вообще не имеют отношения к еде».
Облезлый эксперт разочарованно удалился. Приветливо-розовый цилиндрик
На канализационном люке спали две пушистые мамашки, восемь котят-подростков подпихивали их в живот лапками. Мелюзга, хотите десерт? Но стоило очистить от целлофана угощение, как со всех сторон набежало ещё с десяток взрослых морд, так что у малышей шансов на свой кусочек поубавилось.
Тут и обломалось копьё добродетели — все оставшиеся полкило сосисок ушли.
Дети приползли домой усталые, довольные. На ужин было запечённое в фольге мясо и салат из красных, сахарных, истекающих соком помидоров.
Инга улеглась на простыни, которые благоухали порошком, смяла подбородком наглаженный пододеяльник. Она заснула под гул ветра, представляя, как завтра пойдёт купаться.
Геленджик, ночь, крыша 5-этажки
Инга проснулась от боли. Указательные пальцы на руках, колени и локти были в крови и сильно саднили. Она стояла на краю крыши, далеко внизу серел асфальт. Едва-едва начинало светать.
Из окна третьего этажа высовывалась бабка в ночнушке, злобно глядела и трясла кулаками:
— Ох тебе полиция покажет, как чужое имущество пачкать! Для тебя, что ли, бельё вешали? Канатоходка чёртова! Понаедут тут, житья нет!
Инга с ужасом уставилась на верёвку, натянутую между бабкиным окном и сосной. Кальсоны с простынями ещё покачивались. Неужели о н а, до судорог боявшаяся высоты, сейчас там прошла?!
А спускаться-то как? Инга отползла от края и беспомощно огляделась.
На тёмно-синем небе чернел силуэт горы. Вдоль него тянулось Сухумское шоссе с цепочкой огней, некоторые из них не горели. Ещё фонарь погас, и следующий, и через один. Ветер налетал порывами, дул к морю.
Вдруг все огни вспыхнули разом, от шоссе отделились странные зигзаги, штук двадцать, и полетели в сторону берега.
Что за диковинные птицы водятся в местных лесах?
Инга прокралась к торцу дома, по дороге едва не наступила на двух чёрных котов. Марши лестницы спускались вдоль внешней стены, надо лишь спрыгнуть на площадку последнего этажа. Вопрос — как?
Полуночница села, осторожно свесила ноги, отодрала от пижамы кусочек жёлтого синтепона. Наконец, решилась — и шлёпнулась вниз.
Потирая бок, она чертыхнулась, спустилась по ступенькам. Проковыляла пустынными дорожками, которые то взбирались на холмы, то ныряли под горку. Очков на носу не оказалось, но Инга и так прекрасно всё видела, носила их просто для солидности. Вот и новый дом.
У бордюра стояла подушка. Её жёлтая набивка вывалилась, кто-то разметал синтепон по двору. Интересно, кто? Знакомая обшивка в зелёный горох… Да это же от кресла из комнаты, которую Маринка отвела гостье!