Ген Химеры Часть 1
Шрифт:
Долгое время Томас не мог принять те изменения, что происходили с ним. Чем только он не пытался заглушить эти навязчивые образы, даже еще раз падал с сарая, правда, предварительно подстелив сена. В итоге такой способ действительно нашелся. Напряженная умственная деятельность, будь то чтение книг, решение задач или вычисление, помогала на время блокировать этот канал связи. Очень быстро Томас стал лучшим учеником вначале в своем классе, а затем и в школе. Отец гордился им, бывшие друзья окончательно отдалились, а учителя в голос говорили, что всего можно достичь, если взяться за ум.
Томас ото
Это была маленькая ясноглазая девочка по имени Сони Тао, успешно блокирующая все попытки вторгнуться в ее сознание. Она расспрашивала Томаса о его жизни на ферме, отце, увлечениях, а также с удовольствием позволяла спрашивать себя. Часть вопросов Сони задавала мысленно, посылая их в голову Томаса, отчего создавалось впечатление, что он разговаривает сам с собой. Возможно, именно поэтому ответы Томаса были искренними. В конце разговора Сони сказала Томасу, что пытаться усыпить свою одаренность, все равно что добровольно носить повязку на глазах.
— Я стал одаренным, потому что упал с крыши?
— Ты был одаренным, когда родился, — ответила Тао. — Твое падение лишь запустило механизм реакций, позволивших одаренности проснуться.
— А что такое одаренность?
— Свойство твоей души. Способность воспринимать мир иначе.
— Я не понимаю, — сказал Томас, убирая со лба светлую прядь.
— Все просто. Давай представим, что все люди на свете — дальтоники, — начала Сони с улыбкой. — И только ты один видишь все цвета.
— Я бы чувствовал себя психом, — усмехнулся Томас.
— Но мир оставался бы цветным. Точно так же и с твоими способностями. Ты видишь немного больше, чем все остальные, понимаешь?
Томас понимал, но не хотел, чтобы что-то менялось. После того как в протектории ему нанесли татуировку лаврового венка, Томас ждал своего шестнадцатилетия с ужасом. Он знал, что протекторий крепко вцепился в него и через несколько лет выдернет из привычной колеи, как овощ из грядки.
Однако проблемы начались намного раньше. Вначале Томаса попытались завербовать в дознавательную группу, чтобы он помогал властям в поимке преступников, но тот отказался, вежливо послав рекрутеров подальше. Затем на ферме начались бесконечные проверки: участок перевернули вверх дном, пытаясь обнаружить зараженную воду, очаги бактериальной инфекции и несоблюдение санитарно-гигиенических норм. Нормана Кэлвина-Смита, отца Тома, даже пытались лишить родительских прав, а все для того, чтобы увезти парня из этого «неблагополучного, первобытного места».
Томас знал, насколько сильно его способности были нужны протекторию. Еще бы, парень, который за секунду может взломать мозг любого преступника. И все же, заставить гражданина Первого класса протекторий не мог, чем и воспользовался Томас, с удовольствием заявив, что до шестнадцати лет намерен прожить на ферме вместе со своим отцом.
Все изменилось, когда Томасу стукнуло четырнадцать. Тогда он впервые встретил аниматуса.
В одном из торгово-развлекательных центров Метрополя между этажами
Мысленно пообщавшись с одной из девочек в лифте, он узнал, что ей срочно требуется принять лекарство, иначе ее жизнь окажется под угрозой. На вызволение детей человеческими усилиями ушло бы слишком много времени, поэтому было решено прибегнуть к силе одного из аниматусов.
Толпа сочувствующих зевак расступилась при виде этого монстра: он был метра три в высоту, с кулаками больше собственной головы, и омерзительной пастью, растянутой в застывшей улыбке. Глаз его не было видно из-за соломенных волос, что падали на лицо, как у какой-нибудь болонки, но Томас не сомневался, что тот видит все.
Он не мог оторвать глаз от этого существа и знал, что если не попробует подключиться к его сознанию, будет жалеть об этом до конца дней. Аниматус среагировал мгновенно, за секунду находя Томаса среди огромной толпы. Повернув голову почти на сто восемьдесят градусов, он смотрел на мальчишку из-под своей копны сена, из-за чего тот едва штаны не намочил. В отличие от Сони Тао, что блокировала попытки Томаса прочитать ее мысли, аниматус был открыт нараспашку. Все его немыслимое существо вопило только одну фразу: «Убейте меня».
У заблокированных дверей лифта все еще копошился старик охранник, видимо, не заметивший столь внушительных размеров подоспевшую помощь. Взяв место для разгона, аниматус стремительно двинулся к лифту, на ходу пробивая своим кулаком огромную дыру в его кабине. А заодно и в груди человека, вставшего у него на пути.
Истекая кровью, старик повис у него на кулаке, словно бумажный человечек, нанизанный на спицу. Толпа взвыла от ужаса, разбегаясь кто куда, и только Томас не мог сдвинуться с места. На глазах у всех аниматус только что убил невинного человека, ради спасения детей. Прихлопнул, словно назойливую муху.
Этот инцидент СМИ осветили, как «спасение граждан Первого класса при незначительных потерях», но Томас знал, что он видел на самом деле. Так, в четырнадцать лет он впервые столкнулся с подобной нечеловеческой жестокостью, и это изменило его мир навсегда.
***
Томас мог окончательно замкнуться в себе, если бы не его ровесница, Мэгги Томпсон, переехавшая вместе с семьей в дом по соседству. Несколько месяцев он был уверен на все сто, что подросток, которого он изредка видел из-за забора, был парнем. Но дело было не столько в плохом зрении Томаса, сколько в самой Мэгги. Коротко подстриженная, в мальчишеской одежде, худощавая и нескладная, как и все подростки, которые быстро растут, она то играла с собакой, то с утра до вечера возилась в гараже.
Они познакомились благодаря ливню, что застал их врасплох по пути из школы. Дом Кэлвин-Смитов находился ближе к дороге, и чтобы «сосед» не промок до нитки, Томас предложил ему укрыться на их веранде. Увидев Мэгги поближе, он сразу понял, что это девушка, и притом не совсем обычная. Ее левая нога была укреплена гибридной конечностью — экзоскелетом, частично повторяющим форму ноги, а правая рука была целиком бионической.
«Что же с тобой случилось?» — содрогнулся Томас, изо всех сил стараясь не подать виду, что протезы смущают его.