Ген преступника. Часть 1 и Часть 2
Шрифт:
Щелчок мышки изменил обзор. К счастью, здесь несколько камер, есть из чего выбрать.
Их разговор похож на ребус. Непонятные односложные фразы, в словах Шона много лишнего, паника мешает контролировать себя.
« – В стране врагов я раб, тут я невольник,
Без родины, без воли – сирота.»
– Он читает стихи?
– Шшш.
Очень странно. К чему
« – Мы умрём вместе, сукин ты сын! ! Я не позволю ублюдку, вроде тебя вроде тебя, читать мне мораль! Ты ведь из того отряда?! Отряда убойщиков! Чокнутый психопат с геном преступника!
– Меня особо не волнует тот факт, что секретная информация просочилась в круги общества. Тем более, не заденут слова будущего мертвеца. Как с таким болтливым ртом тебя до сих пор не убили?
– Это правительство заправляет всем?!
– Слова, слова. Прекрати расточать свое красноречие, Шон. Что даст тебе полученная правда? Жизнь твоя оказалась в моих руках несколько дней назад. Пришлось немного поднапрячься, приготовить речь и все такое. Не каждый день убийства вызывают во мне столь жгучие чувства.
– Значит, это правда… – в его голосе я услышал нотки облегчения.
– «Рука» государства указал на тебя. Прими смерть, как благодарность.
Наше главное отличие в том, что мой ген делает меня преступником, но ты, истинное зло, умрешь, без пятен в биографии. Тебя просто не станет, никто не узнает о педофиле, носившем имя – Шон Рольф. Вот она – справедливость мира. »
Выстрел. Он убил его мгновенно. Все, что происходило потом, лишь прихоть, желание отыграться за разбитые жизни изнасилованных детей. Он желал мести. Кровавой мести, ради справедливости. Почему руки подрагивают? Даже прикурить, нормально не получается. Мандраж брал надо мной верх лишь при первом деле. Что же теперь?
– Сэр, что значит «отряд убойщиков»?
– Поверь, у меня тот же вопрос.
Знает ли отец о человеке, названном убойщиком? Знает ли хоть кто-то о существовании данного термина? Может – это лишь игра слов, выражение, высказанное в порыве страха пред мучителем? Если это так, то почему я не в силах поверить в собственное утверждение?
– Похоже, тебе придется преступить к обязанностям напарника раньше официального назначения.
– Я готов, сэр. Что мне нужно сделать?
– Нил, забери диски и опроси охранников. Нам надо знать, кто проходил в здание, и в какое время. Проверь записи с заднего входа. Узнай, есть ли слепая зона в видеонаблюдении.
Я пока встречу судмедэксперта и помогу, вынести
– Да, сэр. Я все сделаю.
Один вопрос.
– Что?
– Я и вправду теперь ваш помощник?
– Напарник.
Глава 4.
Мне жаль небосвод этот синий,
жаль землю и жизни осколки,
мне страшно, что сытые свиньи –
страшней, чем голодные волки.
Игорь Губерман
Молан.
Погода наполнила слякотью серые улицы, дома скрылись за плотной пеленой тумана. Дождь, не переставая, громыхал по стеклам. Сигаретный пепел небрежно падает мимо пепельницы, в который раз, пачкая ботинки. Заспанные глаза моргали в такт потухающей лампе на потолке. Прошло 7 часов с момента погрузки трупа в медицинский катафалк и доставки в главную лабораторию. Могильный холод гуляет по отбеленным до блеска коридорам, наполняя легкие запахом дезинфицирующего средства и формалина.
«Оставь надежду всяк сюда входящий»
Вывеска, убивающая веру в зародыши. Она висит пред входом, сколько себя помню, и ни разу не изменила себе. В этом «храме костей» лишь горькая правда, слетающая с уст нервных работников лаборатории. Трупы, органы, орудия убийства, здесь храниться все, словно в музее.
Больше всего ненавижу, наблюдать за кислыми минами родственников потерпевших. При жизни, большая часть из них понятия и не имела, о бедах и горестях бедолаги, лежащем на разделочном столе, зато, после смерти они горюют у холодного, одеревеневшего тела, бросая сопливые фразы любви.
Как же хочется выпить.
Нил возится с видеокамерами на месте преступления, а мне суждено торчать в консервной банке под землей в ожидании долгожданного заключения. Для анализа крови требуется минимум 2 дня, но, в ускоренном режиме, можно управиться за 6 часов. Загруз у местных экспертов слишком велик, чтобы требовать еще больше.
Послышался стук каблуков о кафель. Зияя в свете ламп, показался тонкий женский силуэт, облаченный в стерильно белое – цвет лаборатории.
– Киара, наконец-то. Скажи, что все готово. – тонкие брови приподнимаются в уголках, придавая бледному лицу суровости и капельку раздражения.
Глаза девушки затерялись в глубоких, от бессонных ночей мешков.
– И тебе привет, Мо.
Не мало мужчин пало в безуспешном бою за теплое местечко в сердце холодной дивы. Вот только в груди Данн покоится твердый гранитный камень, которому неведомо любовь и привязанность. Мимолетный порыв, естественная, непреодолимая тяга человека быть нужным обошла стороной существо в накрахмаленном халате.