Ген свободы
Шрифт:
— А Пожарский-то тут при чем?
— Иван Андреевич, стыдно! На вашей должности начальника охраны нужно держаться в курсе таких вещей. Пожарский работает с Мурчаловым, вот уже много месяцев. Возможно даже, что их сотрудничество началось еще раньше, лет десять назад. Но на этот счет я пока не уверена.
— Мне до вашей осведомленности далеко, — буркнул Вельяминов таким тоном, будто вовсе не считал осведомленность собеседницы ее положительным качеством.
— В общем, как хотите. Вам нужно ускорить работу с союзами генмодов. Или признать свою некомпетентность и передать этот вопрос тем, кто разберется
— Не пытайтесь свалить на меня ваше собственное фиаско, Анастасия!
Ага, значит, его собеседница — Анастасия Камская, ближайшая помощница Соляченковой. Можно было догадаться. А говорит он, наверное, о провале со «Школой детей ночи», больше не о чем.
— Давайте не будем ударяться в демагогию, — фыркнула Камская. — Оставляю вам эти материалы, проработайте их как можно скорее и включите в исполнение плана. Я же…
Но дальше я уже не слушала: мне было понятно, что вот-вот они закончат разговор, и что тогда мне делать?
Моим первым побуждением было укрыться на кухне, откуда я пришла. Но тут мне пришло в голову, что Камская может захотеть выйти через черный ход, а не через парадный. Не знаю уж, почему я так решила: и Вельяминов, и Камская работали на Соляченкову, не было ничего странного в том, что Камская приехала к ним домой по делам! От кого им скрываться, от ревнующей жены Вельяминова?
Но в тот момент мысль о том, что Камская застанет меня в кухне, испугала меня настолько, что я метнулась в коридор и к лестнице на второй этаж. К счастью, с этой точки зрения планировка дома ничуть не отличалась от ожидаемой!
Чуть ли не в два прыжка я преодолела лестничный пролет и оказалась в коридоре второго этажа с выходящего в него дверьми спален. Из-за одной двери раздалось приглушенное мяуканье, затем тихий голос спросил:
— Анна, неужели это вы? Я вас по шагам узнаю!
— Ксения Олеговна!
Я быстро отперла защелку и проскочила внутрь.
Судя по всему, я попала в супружескую спальню: здесь обреталась красиво заправленная двуспальная кровать с горой подушек, на стене висела свадебная фотография Вельяминовых: Ивана Андреевича я узнала, а о личности его жены — не слишком красивой, но эффектной женщины — нетрудно было догадаться.
У входа лежала кошачья постелька, вроде той, что мы с Антониной сшили для Васьки (шеф хотел купить, но я настояла, что детские вещи лучше делать самостоятельно). Только кроватка Мягколап лежала прямо на полу, а не на специальном помосте.
— У вас нет отдельной комнаты? — спросила я с удивлением, глядя на это.
Мягколап сделала жест, который у человека сошел бы за передергивание плечами.
— По большей части я сплю в ногах у Инессы. Таковы условия, на которых я живу здесь, — она тут же сменила тему, как будто то, о чем она говорила, не представляло никакой важности: — Что вас заставило прийти сюда? Иван Андреевич, кажется, ждет кого-то в секрете, он запер меня тут…
— Да, я уже знаю, — кивнула я. — Честно говоря, я от него прячусь. И давайте говорить потише.
— Прячетесь? Как интересно! — обрадовалась Мягколап, но послушно
— Еще какая детективная, — подтвердила я. — Вы были абсолютно правы в том, что забили тревогу. Вот только, к сожалению, больше я не могу вам ничего рассказать. Боюсь, дело стало очень серьезным. Но Вельяминов действительно замешан в крайне неприятных делах.
— Не связаны ли эти дела как-то с союзами генмодов? — спросила Ксения Олеговна.
— Вы тоже догадались? — удивилась я.
— Ну, не то чтобы, — она потупилась. — Просто видите ли, мой дядя — председатель союза домашних питомцев. Как раз вчера мы с ним виделись, и он начал говорить мне, что скоро дела пойдут по-другому… Признаться, эти речи меня изрядно напугали! Я вовсе не хочу, чтобы дела шли как-то по-другому. Меня вполне устраивает то, как они обстоят сейчас.
В общем-то, я не могла не согласиться с Мягколап, хотя меня бы лично смущала перспектива спать на подстилке у двери — пусть это даже мягкая чистая подстилка с картонными бортиками, обтянутыми мягкой замшей! Или, еще того не легче, проводить свои ночи, свернувшись в ногах у кого-то, только потому, что так велит подписанный контракт. Или лакать кефир из блюдечка на кухонном полу, полагаясь вдобавок на милость служанки в том, нальют тебе этот кефир или нет…
Но шеф прав. Нужно уважать чужой выбор, а вот навязывать свои принципы или свой образ жизни никому нельзя.
И тут меня осенило, словно молния ударила.
— Послушайте, Ксения Олеговна! А вы сможете устроить встречу вашего дяди с Василием Васильевичем?
— Если так нужно для расследования… — неуверенно проговорила клиентка.
— Еще как нужно! — горячо воскликнула я. — И как можно скорее!
Тут же я в страхе обернулась на дверь. Но в коридоре было тихо — видимо, нас не засекли. Тут мне пришло в голову, что нужно покинуть спальню как можно скорее: ведь Вельяминов, наверное, вернется выпустить Мягколап и обнаружит, что дверь больше не заперта снаружи!
— Тогда я поговорю сегодня с дядей и пришлю вам телеграмму, — мурлыкнула Мягколап.
— Вы прелесть! — обрадованно прошептала я и выскользнула обратно в коридор — к счастью, по-прежнему пустовавший.
Глава 22
Поступь прогресса — 8
Мне дважды несказанно повезло в тот день: во-первых, удалось выбраться из дома Вельяминовых, не встретившись с его хозяином. Во-вторых, дядя Ксении Мягколап действительно оказался главой одного из союзов генмодов и действительно имел отношение к растущей сети Вельяминова!
Телеграмма об этом пришла еще до того, как я добралась до дома (я ведь ехала на трамвае и по дороге еще зашла на почту, выполнить пару поручений шефа: кризис кризисом, а текущие дела запускать нельзя). Дядя нашей клиентки предлагал встретиться сегодня же вечером и даже называл место.
Когда я сообщила шефу о своем разговоре с Мягколап, он сперва рассердился:
— Вы серьезно рисковали, Анна! — воскликнул он. — А что если Вельяминов засек бы вас?
— Да, — вздохнула я. — Он бы вызвал полицию. Это было бы неприятно.