Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона
Шрифт:
Тогда Дроздовский от атаки Кореневской под утро отказался и заночевал в хуторе Бейсужек. В это время дивизия Казановича вела тяжелый бой, оказавшись, таким образом, без поддержки: сорокинцы получали возможность усиливаться у Журавки за счет войск, находившихся на станции Кореневская.
Впоследствии такое решение командира 3-й дивизии вызвало немало споров среди белых мемуаристов. Деникин, к примеру, сетовал на случившееся в таких словах: «…Многие военачальники с чрезвычайной неохотой подчинялись друг другу…»
Здесь не надо сбрасывать со счета самолюбие Михаила
Но все же думается, что не из-за мелочной обиды Дроздовский придержал в ту ночь свои войска. А сил-то у него для атаки станции Кореневская набиралось меньше половины стрелкового полка измученных боями добровольцев. Они сражались на пределе человеческих возможностей в меньших силах.
..Дав на отдых «дроздам» всего полночи, их командир в последующие дни действовал привычно решительно и требовательно. Он словно очнулся после того психологического срыва, когда вместе с Казановичем безуспешно штурмовал Кореневскую.
Утром 25 июля дивизия Дроздовского вышла в тыл Журавской группе красных и двинулась на Выселки. Там вела бой 1 — я дивизия добровольцев. Стороны повели маневренные действия.
«Дрозды» обошли противника, но вскоре и сами оказались обойденными. Михаилу Гордеевичу пришлось лично встать во главе Солдатского полка, чтобы отражать атаки сорокинцев. Те в итоге оказались сами в кольце полуокружения, и им пришлось прорываться в рукопашных схватках через боевые порядки белых, что обошлось красным большими потерями.
Журавская их группа оказалась преследуемой добровольцами генерала Казановича В горячке боя Марковский полк даже попал под пули дроздовцев. К четырем часам дня того же 25 июля группировка большевистских войск под Журавкой оказалась полностью разгромленной.
Значение успешно проведенного боя для белых оказалось велико: теперь они могли развивать наступление на недалекий Екатеринодар. 27 июля Дроздовская дивизия захватывает станицу Кирпильскую на пути к Усть-Лабе. Это был заметный успех: противник отступал в беспорядке.
Развернув опять дивизию в боевой порядок, Дроздовский начал движение на Усть-Лабу. 29 июля он атаковал ее одновременно со станицей Воронежской. Красные, державшиеся здесь, оказались отрезанными от своих главных сил. Тогда Сорокин сильно контратаковал фланги «дроздов», и тем самим пришлось перейти к обороне.
Трудно сказать, как бы развивались события в ближайшие дни, если бы не личная инициатива полковника Генерального штаба Запольского. Он командовал у Дроздовского внештатным батальоном 2-го Офицерского полка — Кубанским пластунским, составленным из пеших казаков-кубанцев, добровольцев последних дней из близлежащих станиц и хуторов.
Под вечер в штаб к Дроздовскому из батальона кубанских пластунов прискакал хорунжий с радостной вестью:
— Господин полковник, хорунжий Журбенко от полковника Запольского с донесением.
— Докладывайте, хорунжий.
— Полковник
— Хорошая новость. Как отходят обозы?
— Поспешают, господин полковник. Бегут, значит.
— Отлично. Что еще у тебя есть для меня, Журбенко?
— Полковник Запольский передает, что он в такой выгоде с подошедшими корниловцами своим батальоном пошел брать Усть-Лабу и станицу Воронежскую.
— Когда он начал атаку?
— Как только приказал мне доставить в штаб донесение…
Станицы Усть-Лабинская и Воронежская были взяты добровольцами в едином порыве. Арьергард сорокинских войск, попытавшийся было встать у них на пути, был частью уничтожен, частью рассеян.
Прибыв в Усть-Лабу, Дроздовский приказал командирам частей:
— День 30-го всем дается на отдых. С наступлением темноты выступаем на Екатеринодар…
Отдых был прерван уже днем: от главнокомандующего Деникина поступил приказ всеми наличными силами продолжить наступление на столицу Кубанской области. В движение пришла вся Добровольческая армия, видевшая перед собой заветную цель 2-го Кубанского похода:
— Даешь Екатеринодар!
К 1 августа Екатеринодар оказался охваченным белыми с двух сторон — с востока и севера. В этот день «дрозды» заняли Пашковский разъезд (вблизи пригородной станицы Пашковской, находившейся в руках противника), где расположились на ночлег, выдвинув вперед усиленные дозоры с пулеметами. Однако красные их не тревожили.
С рассветом упорный бой возобновился с перестрелки. Дроздовский приказал полковнику Витковскому:
— Атакуйте станицу двумя вашими батальонами. Пашковскую пройти без остановок и максимально выдвинуться к городу…
Атака получилась лихая. Стрелковые цепи двух батальонов безостановочно покатились через кукурузные поля и сады на Пашковскую. На рассвете они оказались на ее окраине. Красные оставили станицу и, преследуемые добровольцами по пятам, стали откатываться еще дальше.
От города к месту боя подоспели новые отряды красногвардейцев, и атакующие «дрозды» были остановлены. Последовал ответный контрудар, и белые были выбиты из Пашковской в пристаничные сады. Они залегли там. Началась жаркая перестрелка.
Дроздовский, чтобы перевесить чашу весов, подтянул к станице почти всю наличную пехоту, которая еще не вошла в бой. Его приказ ротным и батальонным командирам был предельно краток:
— Лобовым ударом остановить контратаку большевиков…
Добровольцы поднялись в общую атаку по условному сигналу. Бой из садов переместился вновь на окраину Пашковской, где схватки велись за каждый дом, за каждую приусадебную постройку. В станице начались пожары.
За ходом боя с небольшой высоты наблюдал генерал-лейтенант Деникин. Он, как человек опытный, уловил ту минуту, когда дроздовцам потребовалась сильная поддержка Главнокомандующий приказал батальону Кубанского стрелкового полка, бывшего у него в резерве, ударить в тыл красным, оборонявшим отбитую ими вновь станицу.