Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона
Шрифт:
Германские и австрийские войска 18 февраля на киевском направлении перешли линию фронта, который уже некому было держать. 1 марта немцы вместе с войсками Центральной Рады (петлюровцами — «синежупанниками», или гайдамаками) 1 марта занимают Киев. Одесса занимается германцами 14 марта В походе на восток участвовали и австрийцы.
…То, что перед Каховкой в Бериславе оказались германцы и австрийцы (около пятисот человек с четырьмя пулеметами), Дроздовского особо не удивило. Те сначала настороженно отнеслись к появлению некоей третьей силы (Каховка
Пока бригада перестраивалась для прорыва на левый берег Днепра, из Херсона к месту событий пешком прибыл батальон германской пехоты. С противоположного берега начался артиллерийский обстрел: «в темноте ярко сверкали необычайно высокие разряды шрапнели».
Германцы постарались найти в белых добровольцах союзников. В дроздовском «Дневнике» появилась такая запись о немцах, прибывших в Берислав: «Сильно устали. Роты слабые, но дисциплина хорошая».
Прибывший в штаб бригады белых немецкий пехотный майор с Железным крестом на запыленном мундире весьма заинтересованно начал переговоры:
— Господин полковник, майор германской армии Карл фон Науман. С кем имею честь беседовать?
— Полковник Генерального штаба Дроздовский. Командир 1-й русской добровольческой бригады.
— Кто вы будете?
— Мы регулярная воинская часть Белого движения.
— Вы противники киевской и московской Красной армии?
— Да, господин фон Науман.
— Это хорошо. А вам известно соглашение о союзничестве между Германией и Центральной Радой?
— Да, известно. Но мы, как видите, уходим с ее территории.
— Мне об этом, господин полковник, уже доложил командир австрийского батальона, что стоит на этом берегу.
— Вы, господин майор, хотите предложить совместные действия против красных в Каховке?
— Да, именно так. Я имею приказ командира 21-го пехотного полка полковника барона Пауля фон Крафта занять Каховку. Вы согласны на совместные действия?
— Да, но только на эти дни. После переправы через Днепр мы уходим дальше на восток.
— Прекрасно. Тогда пусть ваша бригада займет участок на берегу правее позиции моего батальона И я очень надеюсь на ваши батареи.
— Хорошо, мои добровольцы встанут на позиции. Но с одним условием.
— С каким, господин полковник?
— Завтра на рассвете мы атакуем Каховку через мост. Если город мы возьмем, то встанем там на дневку, после чего уходим. Но в эти день-два просим вас с австрийцами в Каховку не входить. Вы согласны на такие условия, господин майор фон Науман?
— Согласен. Надеюсь, что ваши офицеры не будут конфликтовать с нами? Ведь Россия подписала в Брест-Литовске с нами мир?
— Нет, не будут…
В тот день 27 марта Михаил Гордеевич уже ночью, при свете догорающей свечи, сделал в своем походном «Дневнике» такую запись:
«…Странное впечатление оставляло положение и переговоры —
„В Каховке почти вся масса населения встретила нас с восторгом и благословением, как избавителей — крепко насолили им большевики, взяли с них 500 тысяч рублей контрибуции, отобрали лошадей, платье, белье, съестное и т. п.
Навезли нам подводы с хлебом в подарок, приготовили обед начальникам (уклонились, некогда было), все, что желали, было к услугам и добывалось точно из-под земли. Всячески выражались радушие и радость.
Проходили город стройными рядами (пехота) с песнями. Много пристало сразу добровольцев, преимущественно учащиеся старших классов (гимназистов, семинаристов), были и юнкера, и офицеры, чиновники и т. п., всего человек 40…“
Не задерживаясь в Каховке, полковник Дроздовский уводил бригаду подальше от нее. Войналович, рассчитывавший здесь остановиться на дневку, спросил:
— Стоит ли сегодня торопить людей в поход, Михаил Гордеевич? Упряжки еле тащат орудия и повозки.
— В Каховке дневать нам смысла нет, Михаил Кузьмич.
— Почему вы так решили?
— Нам надо сегодня же отцепиться от германцев, они ставят в Каховке свой гарнизон. Когда к Науману и австрийцам прибудет батарея из Херсона, майор запросто может изменить свое отношение к нам.
— А нам тогда делать дневку в Любимовке?
— Там. Но надо сперва узнать, далеко ли ушли от Каховки красные. Вышлите вперед по дороге конный разъезд, человек пять…
Отряды красногвардейцев действительно ушли не так далеко от Каховки, остановившись в Любимовке. Это был 1 — й партизанский Приднепровский отряд, имевший красный флаг с многозначительной надписью „Смерть буржуям“. По всей видимости, отрядов в Каховке и в ближайших к ней селах стояло несколько.
Конный разъезд белых в небольшой рощице наскочил на умело устроенную засаду. Трое попало в плен, двоим удалось, отстреливаясь, ускакать. Дроздовский, получив такое известие, немедленно выслал вперед кавалерийский эскадрон, нападение которого оказалось внезапным В ходе боя за Любимовку красные потеряли более тридцати человек. Выяснилось, что плененные белые были ими расстреляны почти сразу.
Любимовка была рядом с Каховкой. Дроздовский отправил в город караул для охраны найденного там склада с легкими снарядами. Германский пехотный батальон (без австрийцев) уже занял центр города. „Довольно нахальный немецкий“ младший лейтенант заявил русским офицерам;
— Отсюда ничего не будет вывезено…
Дроздовскому пришлось спешно ехать в Каховку. Майор фон Науман был настроен к белым по-прежнему лояльно, и потому разговор прошел без каких-либо осложнений.
— Господин майор, когда мы вошли в город, конница захватила снаряды. Был поставлен около них наш караул, послали за подводами, нагрузились. Но появился немецкий караул и запретил их вывоз.