Генерал-коммандант
Шрифт:
Бальфур пришел в себя, наконец опустил протянутую руку и зло бросил своему телохранителю:
— Немедленно уберите оружие, — потом успокаивающе обратился к своим коллегам: — Простите, господа, это просто недоразумение… — опять повернулся ко мне и уже совершенно спокойно сказал: — Примите мою личную благодарность, генерал. Британия ценит мужество даже… — Премьер сделал паузу и тихо выдавил из себя: — Даже своих врагов. — После чего, гораздо тише, поинтересовался у меня: — Как мне расценивать ваши слова? Как вызов?
— Расценивайте как вам угодно, —
Бальфур молча кивнул и отошел в сторону.
Опередив коллег, первым ко мне шагнул император Николай Второй и схватил за руку.
— Вы герой, господин… — Русский царь запнулся и беспомощно оглянулся.
— Генерал Михаэль Игл, — добродушно улыбаясь, подсказал ему кайзер.
— Да-да, генерал Игл! — подхватил Николай. — Вы настоящий герой. Мы представляем вас к ордену Святогр Георгия за заслуги пред Российской империей!
— Он был не один… — ехидно вставил Вильгельм, показывая взглядом своему кузену на Клеопатру, — а с этой милой дамой. Он тоже внесла лепту в наше спасение.
— Моя спутница, Клеопатра Бергкамп… — представил я девушку.
Николай недоуменно уставился на Клео, немедленно исполнившую грациозный реверанс, но быстро спохватился, рассыпался в похвалах и по подсказке кого-то из своей свиты представил ее к ордену Владимира четвертой степени.
— Поздравляю с кавалерством Красного Орла, — сменив Николая, шепнул кайзер. — А ловко ты это устроил, мальчик мой. Бальфур выглядит, словно в штаны нагадил. Мы с тобой еще пообщаемся сегодня…
— Я горжусь знакомством с вами, генерал! — громко заявил Рузвельт. — За проявленный героизм представляю вас к медали Почета!
От французов перепал орден Почетного легиона.
Император Австро-Венгрии Франс-Иосиф и его коллега король Бельгии Леопольд наградили орденами своего имени.
И пошло-поехало…
Награды посыпались ливнем.
Какой-то смуглый тип в попугайском мундире из непонятной страны даже сорвал с себя бляху размером с чайное блюдце и тоже сунул ее мне.
Черт, пожалуй, я стал первым в мире человеком, которому разом накидали столько наград. Впрочем, Клео тоже получила свое сполна.
Мало того, дальше вся эта шобла выступила с речами, где всячески хвалила оного генерала Игла со спутницей.
После речей всех гостей, ради успокоения, наконец отправили в фуршетный зал. У фотографов жандармы начали изымать фотоматериалы и технику, ну а нас с Клео пригласили на празднование в узком кругу.
Честно говоря, мне больше всего хотелось назад в пансион, чтобы тяпнуть чего-нить покрепче и завалиться спать. Увы, я не железный. Но пришлось заставить себя идти.
И, как очень скоро выяснилось, совершенно не зря. Мне представилась совершенно уникальная возможность…
Но не буду забегать вперед; итак, обо всем по порядку.
Началось все довольно уныло. Тихонечко играет музыка, все такие чинные, слова лишнего не скажут и так далее
Но с каждым бокалом атмосфера все больше разряжалась, чему я особенно не удивился. Собственно, чему удивляться? Все люди, пусть даже президенты, премьер-министры и всякие императоры, да и перетрухали они сегодня изрядно. Что говорить, мне самому хотелось побыстрей нажраться.
После первой перемены блюд все разбрелись из-за стола и стали кучковаться эдакими клубами по интересам. А нам с Клео пришлось переходить от группы к группе в качестве героев дня. Черт побери, у меня даже руку и скулы свело от бесконечных рукопожатий и улыбок.
А вот Клеопатра чувствовала себя словно рыба в воде и откровенно наслаждалась вниманием. С мужчинами она вела себя величественно, холодно и надменно, а дамам изображала милую простушку, за что удивительно быстро была принята в их общество.
Не обошлось без встречи с Уинстоном и Франсин.
Парочка старательно обходила меня стороной, но я выбрал момент и специально столкнулся с ними. Зачем? Да просто хотелось посмотреть в глаза, перед тем как подписать Уинни приговор.
— Уинстон, Франсуаза, позвольте представить вам мою спутницу, Клеопатру Бергкамп…
Взгляды дам скрестились, как клинки рапир. Но первый выпад сделала Франсин.
После обязательных формальных условностей она с ехидцей бросила:
— Вы прекрасно выглядите, мадемуазель Бергкамп. У Мишеля всегда был прекрасный вкус, но даже не представляю, как супруга отпустила его с вами?
— Благодарю, мадам Черчилль… — с отчетливым и оскорбительным превосходством ответила Клео. — Мы решили этот вопрос в узком семейном кругу. Советую вам тоже лично выбирать спутниц для вашего мужа. Конечно, если он решится довериться вам в столь интимном вопросе…
Франсин скривилась, словно набила рот хиной, и дальше только молчала.
— Поговорим, Майкл? — неожиданно предложил Черчилль.
— С удовольствием, Уинстон.
Мы отошли на несколько шагов в сторону.
— Мне кажется, нам следует объясниться… — первым начал Черчилль.
— Если ты так считаешь, почему нет, — спокойно ответил я.
— Не буду ничего объяснять… — резко бросил Уинстон. — Но готов дать вам сатисфакцию, в любой угодной вам форме.
— Мы уже на «вы»?
Черчилль явно растерялся.
— После всего того, что нас связывает? — с намеком продолжил я, мягко улыбнувшись.
— Когда приходится выбирать между другом и родиной… — начал Уинстон.
— Всегда выбираешь родину, — закончил я за него. — Да, выбор трудный, но очевидный. Уинни, ты мне ничего не должен и никогда не был должен. Не нужно объяснений и нет никакого повода для сатисфакции. Как говорят русские, proehali. Тебе с Франсин ничто не грозит. Живите и радуйтесь жизни. Клянусь, я не собираюсь вас убивать. Даю свое слово. Но если твоя нога ступит на землю Африки, сам понимаешь, все изменится.