Генерал-легенда и его маленькая слабость

Михаль Татьяна

А вот её отец, барон Джонатан Раджески считал свою дочь особенной и внушал ей, что она обязана всё знать о мире, в котором живёт. Должна знать, как он устроен, как всё работает, и уметь использовать эти знания.

Моё искреннее уважение этому человеку.

Воистину, он большой молодец.

В моём мире не всякий отец будет так много времени уделять своим детям, будет ссылаться на занятость и все обязанности свалит на мать, бабушек, нянек.

А тут барон. И он активно занимался

воспитанием дочери.

Лидия описывала черты его характера. Добрый, но не добренький. Справедливый. Иногда жёсткий, но в меру. Благородный. Человек слова и чести.

Да-а-а, это точно не про сладкую парочку Хендрик плюс Конрад. Они, наверное, даже понятий таких не знают, как держать слово и что такое честь.

Матушка Лидии баронесса Катарина Раджески любила своего супруга. После его гибели она страшно горевала по нему.

Лидия писала, что опасается за душевное здоровье матери. Переживала за неё и несла своё горе на своих плечах гордо и с честью.

Последнее, что успела прочесть, перед тем, как в двери постучали, это были такие строчки:

«Мой отец ездил верхом лучше всех, кого я знаю. Он умел справиться с любой лошадью. Как стихийный маг воды, он сглаживал тревожное настроение, мог успокоить любое живое существо, будь то человек или зверь какой. И я ни за что не поверю, что он сам упал с лошади и тем самым сломал шею. Я уверена, моего отца убили. И я должна узнать, должна найти этого мерзавца. И отомстить».

И вот в двери раздался стук.

Я быстро захлопнула дневник и убрала его под подушку.

Сама легла и закрыла глаза. Изобразила, что сплю.

– Леди? – услышала голос служанок, но глаза не открыла.

Кто-то вошёл, раздались отчётливые шаги.

Возле меня появилось тепло и шелест ткани. Это была служанка.

– Леди спит, господин, – произнесла она шёпотом.

– Пусть спит. Так даже лучше. Лекарское дело многогранное. А теперь идите, оставьте меня одного с леди Раджески. Идите же скорее.

Голос странный, какой-то… деревянный. Будто говорил не человек, а робот.

Та-а-ак… И что у нас тут за кадр?

Я чуть приоткрыла один глаз и едва сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху.

И это лекарь?!

Да я теперь знаю, с кого писали персонаж семейки Адамс – Фестера Аддамса.

Вылитый дядя Фестер!

Лекарь был совершенно лысым мужчиной неопределённого возраста. Сгорбленный, весь округло-отёкший, с тёмными впалыми глазами и безумной улыбкой на жутком серо-жёлтом лице.

Одет в серо-зелёный балахон. Ну, хоть не в шубу.

Пальцы длинные и узловатые. Ногти жёлтые, мерзкие.

У него артрит и грибок?

Что же не вылечит, раз он супер мега крутой

лекарь?

И что он там вытаскивает из своего потрёпанного временем саквояжа.

Что-то блеснуло в его руках.

Это что мачете?

Я забыла, как дышать.

Он проверил кончиками пальцев остроту лезвия и сам себе удовлетворённо кивнул. Отложил его в сторону на край стола.

Тип не глядел на меня, он был занят своими баночками и колбами, которые начал доставать и ставить на чайный столик.

Потом вынул из саквояжа пиалу и принялся в ней смешивать весьма странные и очень сомнительные ингредиенты из своих колб.

Из пиалы начал подниматься зеленоватый дымок.

Надеюсь, он не станет меня этим поить?

А после этот жуткий недолекарь взял мачете и… Он резанул себя по ладони.

Я второй глаз приоткрыла.

Выступившая густая кровь почему-то чёрного цвета полилась, точнее начала плюхаться в эту пиалу.

Какого хр…?

Что происходит? Что он задумал?

Ох, как плохо, когда не знаешь устройство мира и его физических законов.

Жуткий мужик лизнул свою окровавленную ладонь, и густая кровь прекратила сочиться.

Затем он склонился над пиалой, тем самым его фигура превратилась в самый настоящий вопросительный знак и что-то зашептал, потом подул и расплылся в ещё более зловещей маньячной улыбке.

И направился в мою сторону.

Я закрыла глаза, стиснула зубы, губы и резко начала молиться.

ГЛАВА 4

* * *

– ЛИДИЯ —

– Так-так-так… – прошептал лекарь.

Моего носа достиг «аромат» зелья, которое на коленке сварганил этот жуткий тип.

Я тут же распахнула глаза и изобразила удивление со смесью страха, даже ужаса на лице и проворила, прижав руки к груди:

– Что вы здесь делаете?

Лекарь не растерялся.

– Ох, леди, как хорошо, что вы пришли в себя, – растянул он свои потрескавшиеся губы в подобие улыбки, хотя скорее это был оскал. – Я ваш лекарь, голубушка. Неужели вы меня позабыли?

Ага, такого забудешь.

Один раз увидишь и навсегда заикой останешься.

Я приподняла подушку, села. Он поднёс пиалу прямо к моим губам и наиграно ласково протянул:

– Выпейте снадобье и сразу слабость вся пройдёт. Один глоток, леди, и никакие хвори тебя больше не побеспокоят.

«Один укус, и все твои мечты сбудутся, Белоснежка. Загадай желание и откуси кусочек от этого яблока», – вспомнила я из сказки.

И внутри меня всё воспротивилось. Нельзя пить эту мерзость. Ни в коем случае.