Генерал-легенда и его маленькая слабость
Шрифт:
– Мы не сможем найти новую девушку с магией земли. Ты три года жил в этой семье и ждал, когда её сила пробудится и за три года не появилось никакой информации о других девушках с этой магией, – прошипел Конрад и ударил по каменному полу своей тростью. – Так что возьми ситуацию под контроль, Хендрик и верни её в сознание. Вызови лекаря, кого угодно, но приведи её в чувство!
Так, стоп. Погодите.
Хендрик, он же барон, он же тип, что выдаёт Лидию замуж за
Отчим?
А где тогда матушка Лидии?
Что-то мне всё больше ситуация не нравится.
Куда я угадила? В какой Армагеддец?
Ох, не зря, совсем не зря прошлая Лидия провела ритуал на вызов тёмной сущности.
Значит, всё очень и очень плохо.
– Прости, я не прав. Конечно, мы всё сделаем, всё ускорим, не волнуйся. Я не позволю тебе уйти за грань. Ты будешь жить, Конрад. Будешь.
На этих странных словах Хендрик поднял меня на руки. Довольно небрежно, хочу заметить.
И понёс меня куда-то.
Раз я им нужна, значит, в окно меня не выбросит.
– Ваша милость? – услышала голоса слуг.
– Пошлите за лекарем! – рявкнула его немилость.
Меня вернули в комнату и, словно я мешок с сеном бросили на кровать.
– Позаботьтесь о баронессе, – приказал Хендрик служанкам и покинул покои.
Я выждала несколько минут, позволила девушкам разуть меня, распустить волосы и открыла глаза.
– Ох, леди, вы очнулись! Радость-то какая! – обрадовались девушки.
– Нужно сообщить барону!
Я успела схватить её за руку и на себя дёрнуть, а то она уже навострила лыжи в сторону выхода.
Другая служанка глаза на меня выпучила и рот от удивления приоткрыла.
– Ничего. Барону. Не сообщать, – произнесла чётко и по слогам. – Это приказ. Вам ясно?
Перевела взгляд на другую служанку.
Обе закивали и прошептали, что всё им ясно.
Отпустила руку девушки и проговорила:
– Помогите мне избавиться от одежды. И сразу можете идти.
– Но… – начали они.
– Побудете снаружи. А я хочу полного покоя, – сказала как можно вежливей, хотя хотелось рычать.
– Как прикажете, ваша милость, – кивнули служанки.
– А как же лекарь?
Я вздохнула и ответила:
– Лекаря впустить.
Посмотрю на этого типа, который для меня эликсир подчиняющий изготовил.
Может, он не такой гад, как эта парочка Хендрик и Конрад?
Девушки оставили меня и я, наконец, выдохнула.
Подошла к окну и раздвинула шторы.
За окном простиралась темнота – бескрайняя, глубокая, довольно мрачная и зловещая.
Потёрла грудную клетку.
Как-то тяжко на душе стало.
Ещё и лицо болит от пощёчины.
Прислонилась лбом к окну, прикрыла глаза, руками упёрлась на подоконник и…
Неожиданно подоконник под моими руками щёлкнул.
Нет, не треснул, а именно щёлкнул, словно механизм пришёл в движение.
Я тут же начала его осматривать, ощупывать и поняла, что это тайник!
Надавила на него снова и снизу плавно выдвинулся ящик.
Я потянула его и обнаружила любопытную находку.
Нашла кожаную тетрадь, крест-накрест перевязанную замшевой верёвкой и открывающийся овальный кулон на цепочке из золота.
В нём были миниатюрные портреты – мужской и женский, немного выцветшие от времени.
На одной половинке была изображена очень красивая молодая женщина, на другой – потрясающий мужчина.
Внутри меня что-то дрогнуло и пришло узнавание.
Да, я знаю, кто это. Родители Лидии.
Больше в тайнике ничего не было.
Убрала кулон на место, а тетрадь взяла с собой.
Вернула тайник в прежнее положение. Задвинула шторы и забралась в кровать.
Развязала тетрадь и открыла первую страницу.
Мне несказанно повезло.
Это не просто тетрадь, это дневник потомственной аристократки баронессы Лидии Раджески.
Что ж, малышка, давай, что ли познакомимся.
* * *
– ЛИДИЯ —
Прочла несколько первых страниц.
Не смогла не подивиться чистоте и красоте почерка.
Это был бойкий, складный, растянутый, красивый и чёткий почерк. Каллиграфичный.
А я пишу как курица лапой.
И то забыла, когда в последний раз ручкой писала. Все записи обычно велись в телефоне, либо на планшете.
Моя тёзка писала живым языком.
Она описывала всё подробно, включая свои эмоции, чувства, ощущения.
Вести дневник Лидия начала с момента гибели отца.
На первых страницах она описывала, как горюет и тоскует по любимому папеньке.
Рассказывала дневнику о светлых воспоминаниях о нём.
Писала, как он её учил всему тому, чему обычно девочек не учат.
Математика, геометрия, черчение, фехтование, метание ножей, верховая езда в мужском седле. Особенно, он учил её магии.
Как я поняла из её описаний в этом мире, по крайней мере, в этом государстве, где я сейчас нахожусь, женщина – предмет интерьера. Ах, да, ещё она обязана детей рожать и чем больше, тем лучше.
И девочек не принято было обучать мужским наукам.