Генерал Снесарев на полях войны и мира
Шрифт:
На другой день Снесарев вместе с Соллогубом в семь часов утра отправился к чреватому гибелью выступу. Заведомо смертельные места, простреливаемые отовсюду, миновали почти в тишине… противник спал после артиллерийского многочасового надсадного огня. Но когда начдив и начштаба на самом «гнезде» стали обходить окопы, огонь австрийцев, окопы которых кое-где располагались в ста метрах, заполыхал со всех сторон… Снесарев обошёл окопы, здоровался, благодарил солдат и офицеров, находил ободряющие слова. Разумеется, для солдат это было новое потрясение, но уже радостное, духоукрепляющее: «Чего же страшно, когда сам начальник дивизии к ним в гости пришёл».
Возвращались по узкой перемычке, отделявшей полуокружённое австрийцами «Орлиное гнездо» от основных дивизионных позиций, под свист ноющих
И новый бой, теперь уже с атаками многочисленных австрийцев, начался действительно скоро.
А день 23 октября задался яркий, солнечный, ничем, на первый погляд, не грозивший, не обещавший железного гула и грохота. Снесарев с утра решил привести в порядок бумажные дела, но в восемь утра австрийские батареи обрушили на Перекопский и Николаевский полки прежде невиданный здесь огонь. Эскортируемый казаками начальник дивизии поспешил на угрожаемый участок. Прибыл и узнал, что полки атаку отбили, но передние окопы «Орлиного гнезда», после нескольких штыковых схваток заваленные русскими и австрийскими погибшими, а ещё поверху комьями земли, сломанными деревьями, ветвями, пришлось оставить и отойти в следующие. А артиллерийский огонь перерос в беспрерывный, австрийцы явно готовились ко второй, теперь широкозахватной атаке. Начальник дивизии снова почувствовал необходимость побывать в пекле «Орлиного гнезда», но оно оказалось под сплошным пологом артиллерийского огня, а мост-перемычка — в развалинах, и рота, направленная на помощь «Орлиному гнезду», была не в силах туда пробиться.
Мимоходом зашёл он на артиллерийский наблюдательный пункт, где осмотрел весь левый фланг атакуемого «Орлиного гнезда», отдал распоряжения и пошутил с артиллеристами, уверявшими, что надо смотреть в их трубы, тщательно укрывшись, а не в бинокль, высунувшись за бруствер… Тут подошёл командир Перекопского полка полковник Побылевский, и с ним Снесарев поспешил в четвёртый батальон, на правый фланг атакуемых. У штаба батальона встретил командира, принял рапорт, поздоровался с резервными, а потом узким ходом сообщения прошёл в окопы рот, которые отбили первую атаку. Солдаты успокоились, но были ещё возбуждены и приподняты недавним. Начальник дивизии поблагодарил их, вновь почувствовав, как много значит его благодарственное, ободрительное слово.
В полдень — новая атака, несколько суженная — на роты Перекопского полка. И эта атака — как круто взявшая разбег волна, вынужденная при ударе о прочную преграду откатиться. «Орлиное гнездо» — как утёс, разбивающий волну атакующих.
После повторной неудачи австрийцы решили сузить сектор атаки и артиллерийской подготовки и обрушиться единственно на «Орлиное гнездо». Опять загрохотали пушки, казалось, что их подвезли сюда со всех Карпат, — грохот стоял невообразимый, стрельба тяжёлая, сокрушительная: ни одного уцелевшего блиндажа, окопа, повалены деревья, повреждена связь, кухонные котлы разбиты… Андрей Евгеньевич временами переговаривался по телефону со своим тёзкой Андреем Агапитовичем Гавриленко, командиром первого батальона, и радовался, что тот духом не падал.
После пятнадцати часов пошла третья атака на «Орлиное гнездо». Австрийцы продвинулись почти до штаба батальона. Во всех ротах — потери. В передней части «Орлиного гнезда» направленная на поддержку и каким-то чудом успевшая пробиться часть шестой роты приняла удар в штыки и, не отступив, в схватке почти вся погибла. Противник взошёл к окопам оборонявшихся, захватил пулемёт, но из резерва устремилась вторая рота с ротным командиром Спеваковым и младшим офицером Воробьёвым… и завязалась штыковая бойня, пулемёт был отобран, и австрийцы сброшены вниз. Но горькая весть: Спеваков и Воробьев пали в штыковой схватке.
Два взвода первой роты, выдвинувшись на тысячу шагов вперёд, в заставе, отбиваются от обходов и атак, укрощая наступательный дух нескольких австрийских рот. В сумерки орудийный огонь затихает, австрийцы
Для окончательного успеха требовалась ещё и контратака на вытянутые внизу австрийские позиции. На атаке настаивали из штаба корпуса: «Люди, вне крови ходящие, думают только исполнительно». Но командир батальона, он же комендант «Орлиного гнезда», не спешил сломя голову исполнить приказ, заботясь прежде всего о том, как привести в порядок окопы, а главное, успокоить, пусть и от победы, нервно-возбужденных, усталых солдат.
На следующий день при поддержке заградительного орудийного огня атака удалась, австрийцы и вовсе были оттеснены от «Орлиного гнезда». Победа была полная и громкая. Дважды дивизия попала в сведения Ставки, звонили и благодарили по связи командующий Восьмой армией Каледин и командующий Юго-западным фронтом Брусилов — последний пространно и тепло.
Как развивались события у Золотой Быстрицы, у Кирлибабы, поблизости от «Орлиного гнезда» и непосредственно в «Орлином гнезде», словом, в тех местах, о которых и треть века спустя вспоминали фронтовики (об этом пишется, например, в мемуарах маршала Василевского «Дело всей жизни»), — подробности находим и в дневнике Андрея Евгеньевича, и в его письмах Евгении Васильевне.
Письма к жене от 20 октября и 25 октября 1916 года, в которых рассказывается об «Орлином гнезде», разделяет неожиданно небольшое, весьма выразительное письмо-выпад против «бестолковщины в постановке принятого на себя дела Союзами городов и Земским… Какие-то безусые мальчишки (как и большинство наших уполномоченных Красного Креста) разъезжают на экипажах или автомобилях… Эти все уполномоченные всяких этих союзов — бездельники и ненужные люди с точки зрения дела, безнравственники по своему уклонению от окопов в великую нашу войну. А у вас крик о недопущении общественных сил к служению на войне! Кого они дурачат или обманывают, а может быть, зачем сами так слепо ошибаются?»
(Была гора Орлиное Гнездо в Порт-Артуре, которую японцы заняли в декабре 1904 года, а Снесарев оборонял «Орлиное гнездо» в октябре 1916 года, почти через двенадцать лет и за тысячи вёрст от Порт-Артура.)
Через долгие месяцы придёт достойная награда. 27 июня 1917 года Снесарев получит телеграмму: «Дармия. Начдиву 159 пехотной. Генералу Снесареву. Приказом 15 июня № 17450, Вы пожалованы Георгием 3. Поздравляю. 17450. Архангельский».
Официальное опубликование приказа с описанием подвига появится в газете «Армия и флот свободной России»: «Командующему 159-й пехотной дивизией Андрею Снесареву за то, что: 1) временно командуя 64-й пехотной дивизией в бою 23 октября 1916 г. в районе Кирлибабы, когда противник после сильной артиллерийской подготовки повёл атаку с целью прорыва нашей главной позиции в направлении высот 1318–1527, лично руководил отбитием атак на решительном участке 253-го пехотного Перекопского полка, а когда с наступлением темноты противнику удалось закрепиться в двух наших полуразрушенных окопах, внезапной штыковой атакой в ночь на 24 октября выбил противника из наших окопов, отбросив его за линию его исходного положения. Трофеи: 3 офицера, 185 солдат, 3 пулемёта, 3 бомбомёта и 2 миномёта; 2) командуя той же дивизией, после ряда личных разведок под действительным огнём противника разработал план прорыва позиций противника, прикрывавших участок шоссе Кирлибаба — Якобени; перед самой уже атакой воодушевил людей, находясь в передовых окопах, а в момент движения рот в атаку, презрев очевидную опасность и находясь под сильным и действительным огнём противника, лично стал во главе наступающих рот и направлял их в атаку. Когда же наша пехота, преодолев сильное сопротивление противника, прорвала позицию последнего, лично повёл в атаку 2-й батальон 255-го пехотного Аккерманского полка, чем закрепил наше положение, отбив ряд контратак сильных резервов противника. В результате этих действий наши войска овладели позицией противника и прекратили движение по шоссе на участке Кирлибаба — Якобени. Трофеи: 19 офицеров, 863 солдата, 11 пулеметов, 4 бомбомёта и 2 штурмовых орудия».