Генеральный попаданец

Коруд Ал

Внезапно кто-то из соратников попенял мне Малиновским. Маршал успел пожалиться и накляузничать многим. Мол, подрываю авторитет полководца войны. Вот сука! Я уж думал убрать его по-доброму, но сам виноват. Вот сначала отметим День Победы! Первый за двадцать лет официальный. И у меня для кое-кого на эти праздничные дни припасены сюрпризы. С дальним прицелом. Мне выгодно сейчас поднять волну, она станет завесой для дальнейших, довольно жестких решений. Но сначала заранее подготовлю запасные фигуры. Так что на заседании пообещал соратникам разобраться.

Внезапно Шелепин посчитал мой шаг навстречу товарищам слабостью, тут же выступив будто бы с критикой. Сколько грязи он вылил на

руководителей некоторых отраслей промышленности. Пришлось «Железного Шурика» невежливо прервать на середине речи:

— А нам вы зачем это рассказываете? Есть материал, вынесите в соответствующие инстанции. Прокуратура, КГБ. Виноват, пусть ответит! В партийном, административном или уголовном порядке! Разве Президиум должен таким заниматься? Вы тогда зачем?

Судя по взглядам остальных членов и кандидатов в Президиум, мою отповедь поддержало решительное большинство. Шелепин сразу стух и сгорбился, а следом выступил Суслов:

— У нас в последнее время накопилось много вопросов к вам, Александр Николаевич. Некоторые товарищи считают, что вы не справляетесь на своем посту.

Комсомольский вожак побледнел, хотел меня уколоть и сам же в говно ступил.

Резюмирую, серьезно оглядывая «соратников»:

— Правильно, товарищ Суслов отметил. Товарищ Шелепин, на Мехлиса вы никак не тянете. Товарищи, давайте соберемся по этому поводу уже после Пленума. Кто за?

Еще бы меня эти крысы не поддержали! Я всех на себя завязал, их будущее от меня нынче зависит. Но и поделился полномочиями и должностями щедро. Грех жаловаться, а такое ценят. И слово, и дело. Особенно последнее. Видят перспективы и будут работать на них ради меня и себя любимых. Это не я придумал, а сам Ильич. Сам же лишь подстегнул процесс. Вдобавок на текущем пленуме ЦК хочу продвинуть в кандидаты и члены многих из своих сторонников. Выведем из Президиума Шелеста, выберем в члены Президиума Мазурова. Его и Кириленко я сразу поставлю на экономические реформы. Но не Либермана, а свои. После Пленума планируется конференция с учеными, гопсплановцами и специалистами Совмина по Новой Экономической Модели. Были НЭП, станет НЭМ. Кандидатом в Президиуме изберут и Устинова, которому вскоре становиться министром обороны, а также Щербицкого. Последний мне нужен на посту Первого Украины. Хозяйственник, нос в политику лишний раз совать не будет. С ним мне будет удобней переформатировать республику. От Москвы же Щербицкий получит достаточно плюшек, считая, что обязан ими лично мне. А они все равно бы были. Украину никогда не обижали, в отличие от РСФСР.

Такой вот покамест у нас расклад пасьянса. Надо бы намного больше сделать, но давайте исходить из реальности. Прямым указом или постановлением ничего не добиться. Хлеб и гвозди не из документооборота производятся. Для них нужны металл, удобрения, энергия и кадры. Я и так за эти недели ускорил ход событий, в целом двигаясь по тому пути, который Брежнев прошел за несколько лет. Так уж получилось. Зачем ждать от моря погоды? Пусть и пришлось поступиться некоторыми «принципами». Но за неимением гербовой пишем на простой. И моя репутация по мере движения стремительно менялась.

Это стало заметно по звонкам. В голосах первых секретарей республик послышалось неподдельное уважение и заискивание. Самые важные министры ждали моего одобрения решений, просили совета. Партийная и хозяйственная номенклатура почуяла жесткую длань «нового хозяина», облаченную в мягкую рукавицу. В этот раз без «воронков» по ночам и круглосуточного страха. Отлучение от кормушки уже достаточное наказание для номенклатуры. Да и все понимают, что без хозяина на Руси нельзя. Барин может быть на вид «добреньким», не сечь каждый день, а лишь по праздникам. Но все равно остается барином. Иначе разлад и бессмысленный бунт. А оно кому-то в

Союзе надо? Потому все в стране сейчас ждут моих последующих решений, нового закона, по которому им придется жить дальше.

«Других руководителей у меня для вас нет!»

Смотрю в окно автомобиля. Пока Калининград, какое все-таки дурацкое имя, не тянет на наукоград. Двухэтажные «сталинки», хрущевки, серые хозяйственные корпуса и невзрачные заборы. Придется все строить заново. Ресурсы перекинем с Прибалтики и других республик. Все равно не в коня корм! Но зато построим наукоград по всем правилам современной архитектуры. И не сделать ли мне именно этот городок первенцем из будущей сети городов-спутников столицы? И назвать, допустим, Космоградом! Смогли же бразильцы построить Бразилиа, как воплощение мечты человечества об идеальном технополисе. Я даже приглашу ради такого дела самого Оскара Нимейера.

Не смог сдержаться и поинтересовался идеей у попутчиков. Рябенко лишь хмыкнул, а личник Федор, сидевший спереди по протоколу лицом к окну, радостно замычал:

— Здорово! Молодежи точно понравится.

Начальник охраны съехидничал:

— С каких это пор ты, старлей у нас молодежь?

— Так я еще, товарищ генерал, с малосемейки не выехал.

Кошусь на Рябенко, тот пожимает плечами:

— Как отделимся, так получим квартиры, Леонид Ильич.

Мы, не останавливаясь, проезжаем КПП и подкатываем к неказистого виду панельке. Ничего космического в ней незаметно. Координационно-вычислительный центр расположен на территории НИИ-88 в ничем не примечательном четырёхэтажном здании. Во дворе суета, много машин, стоят люди, нервничает охрана. Нас встречают и быстро проводят внутрь. В вестибюле уже толпятся журналисты. Вижу недовольные лица людей «в сером». Объект закрытый, а тут сейчас собралась не только советская, но и пресса из дружественных стран. Но политика для меня важнее излишней секретности. Всему есть меры. Мы из-за нее несли такие убытки, которые были выше утери самих секретов. Конечно, это не говорит о том, что надо открыться всему миру. Но найти баланс интересов развития страны и её безопасности стоит.

Сергей Павлович Королев заметен своей монументальной квадратной фигурой, встречает меня на этаже, где, собственно, и производится управление полетом. Тщательно прячет за приветливой улыбкой недовольство. Его дернули с Байконура, обычно он там. Мы предварительно согласились, что он не будет сам выступать. Хотя его представят всему миру. Все равно его имя уже известно ЦРУ и МИ 6, так что можно открыть. Впервые подробности о личности Королёва стали известны на Западе благодаря перебежчикам из СССР и американским журналистам, работающим в Москве. В сентябре 1961 года Григорий Токаев, бывший советский гражданин, представил доклад о советской космической программе в Британском межпланетном обществе.

Протягиваю дружелюбно руку.

— Доброго дня, Сергей Павлович! Космического дня!

— И вам, Леонид Ильич.

— Волнуетесь?

Я обратил внимание, что Королев то и дело поглядывает на часы. Мы с ним уже знакомы по прошлой работе Ильича «на космосе». Брежнев в отличие от Хрущёва, лично принимал участие в космической программе Советского Союза.

— Все будет хорошо, Сергей Павлович. Поверьте мне на слово.

Наш главный конструктор странно на меня глянул, потом махнул рукой. Он беспокоился как за новый корабль «Восход», так и за Леонова. И ему не нравилось, что наблюдать за стартом пришлось из Калининграда. Его место на Байконуре. Но извини, брат, на тебя у меня иные планы. Там и Келдыша хватит!