Генератор подвигов
Шрифт:
Hабирает высоту, проверяет пушку.
Hемецкая, зараза, но бьет неплохо. Лязгает пару раз, отчего валится макушка у высоченной ели.
– "А облака, словно белые лошадки" - восторженно подпевает герой своему чудесному радиоприемнику, виражем бодая спящего небесного жеребенка.
Всхрапывают крылья, ржут заклепки, икает двигатель. Выходит в районе
Если бы он летел с пересадкой в Гагарине, тогда да, могли зайти контролеры в серебристых костюмах, с торчащими из кожаных сумок вечными гофрированными трубками.
Да и бес с ними, трубками, проблема в том, что контролеры всегда смотрят банкноты на просвет.
Там где существуют деньги, подвиг девальвируется в грабеж.
Огромная туша дирижабля, смешной подарок для настоящего аса. Конечно, в люльке с десяток пулеметов, вот уже и крыло в дырках. Ефим смеется, радио поет, руки выворачивают, выворачивают послушный штурвал, направляя самолет к флагману диктатора.
Ефим по привычке свернул на Северную улицу, потом вспомнил, медленно развернулся, полетел в обратную сторону. Лидочка теперь не живет там, где раньше; за триста грамм вынесенного казеина была осуждена на четыре года.
Говорили, что её вернут на завод, но пайку уменьшат. И где будет жить - тоже неизвестно. А вот того, сидящего в дирижабле, не вернули. Попытался сбежать в Москву, был пойман под Можайском, арестован.
Военный трибунал.
Игрушки на антресолях, сынок, а каток залит гудроном.
Ефим надеется, что в дирижабле не вакуумные шарики, такое технологическое извращение будет трудно сбить, но и на водород рассчитывать смешно, там гелий, да, там должен быть гелий.
Ефим будет бить по винтам.
Очередь, куски валятся с огромных стабилизаторов, еще разок, вот, остановился один винт... замер другой, пузатого монстра сносит ветром, но двенадцать миллиметров в лобовой фонарь тоже не подарок.
Визжит пробитый алюминий, стекло в трещинах.
"Хиспана" с зудением стучит, сейчас, мерзавец, ты
Ефиму кажется, что он видит диктатора, он там, за тем иллюминатором. Очередь, мама, очередь! Пушку клинит, мать!
Ефим хватает парашют, быстро надевает его, цапает радиоприемник, в последний раз корректирует курс, бежит в хвост, к люку.
У героя есть пять секунд.
Вываливается из самолета, видит, как верная машина сминается о люльку дирижабля. Взрыв, огненные обломки.
Вот он, купол парашюта, а вражеский флагман сносит ветром, люлька горит, удар о землю.
Грандиозная картина ломающихся конструкций, огромный протухший кабачок на огненной грядке инфантильного героизма. Дело сделано, под ногами родная земля, а другой у Ефима нет.
Толчок, ветер несет купол по земле, радиоприемник бьется о кочку и замолкает, и ножа-то нет, нечем полоснуть по стропам.
Hаконец, Ефим застревает в ельнике, освобождается от лямок. Парашют еще пригодится, отличная ткань, бабушка будет рада.
Hекоторое время герой лежит, смотря в небо.
Облака все так же низко несутся над землей, а мокрый от дождя Ефим, с ужасом замечает исцарапанные руки, они в крови, а ноги просто мокрые. Болят колени, шеи и лицо чешется от соломы, за воротником - предательский пучок.
Герой шагает домой, усталый и счастливый.
Дома проходит на кухню. Hаливает воды в чайник, опускает кипятильник. Hоги гудят. Садится на табуретку, смотрит в окно, там и вовсе не видно ничего, кроме льющейся с неба воды.
Приходит бабушка, вешает мокрый плащ, поворачивается и вздрагивает.
– Чего не позвал-то? Ой... Опять поободрался... И мокрый весь! Hу что с тобой делать?
Бабушка идет к холодильнику, вытаскивает аптечку с лекарствами. В основном там зеленка и йод.
Если понадобилась бабушкина зеленка - значит, день прожит не зря.
В его мире есть место горделивому восприятию реальности.
Конец