Генезис
Шрифт:
Посмотрев в хвостовую часть салона, я действительно отметил угловые коробки, что находились в вещмешках, но там же было несколько канистры с бензином, и ящики с припасами. Вылетели мы не пустыми. Новый командир эскадрильи тоже понимал, что порожняком гонять борт не стоит, хоть немного, но поможем нашим, раз посадки в тылу будут. Я был доволен, раз нашим помогаем, значит и дальше летать будем. Так добрались до немецких тылов и стали летать зигзагами, охватывая территорию от двадцати на шестьдесят километров вглубь захваченных территорий противника, вдоль передовой. Нам повезло, трижды находили крупные скопления советских войск, в первый раз это была стрелковая дивизия, мы совершили посадку и Турбин задержался на полчаса, общаясь с комдивом, одна рация уже ушла, радист для неё был найден, коды для переговоров майор сам передавал. Дальше взлетев, снова начали поиски. В этот раз нашли целый корпус что прорывался к нашим. И тут рацию оставили, радиста для неё долго искали, роту связи те потеряли, вроде нашли, а мы дальше рванули. И вот когда уже пора возвращаться было, баки не резиновые, хотя и подвешены дополнительные, обнаружили ещё одну стрелковую дивизию с которой были остатки танкового полка, рация им не нужна была, свои имелись, а вот коды для переговоров со штабом армии нужны, а мы полетели обратно, забрав
Я написал рапорт, поужинал, прошёл процедуры у врача и направился к землянке, которую как раз вырыли и оборудовали. Вещей моих не было, сгорели в палатке на прошлом аэродроме во время бомбёжки, так что завалился на нары, тут тюфяк был и вырубился вскоре.
Проснулся я в четыре часа дня по полудни. Потянувшись, принюхался к себе и понял, что пора мыться. Умывшись, сделав все свои дела, я посетил столовую, мне оставили, тут же экипаж борта обнаружился, на котором мы летали. От них и выяснил новость. Пока я спал к нам перебазировался целый транспортный авиаполк, и мы влились в его состав. Наша отдельная эскадрилья была расформирована. Оказалось, командование было так впечатлено нашими успехами, что на это дело решили пустить целый полк, тридцать самолётов. Полк недавно был сформирован, им командовал подполковник Свиридов. Прежде чем идти знакомится с ним, я посетил врача. Тот меня осмотрел, и мы прогулялись к озеру, что находилось рядом со стоянкой. Там как раз постирушки шли у женского персонала «БАО», но мы в стороне расположились. Сняли повязку, и врач меня помыл, да и сам я покупался. Дальше тот наложил новую повязку, я надел свежее нательное бельё, девчата принесли, забрав грязное, ну и одевшись, застегнув форму на все пуговицы, ремень, он под френчем носился, и вот добравшись до КП полка, представился командиру. В полуземлянке штаба кроме него ещё несколько командиров было, и я никого не знал. Однако я уже числился за этим полком в первой эскадрильи, только временно отстранён от полётов по состоянию здоровья. Удостоверение своё я передал начштабу чтобы вписали, что я в этот полк переведён.
– Слышал о вас, лейтенант, - подтвердил тот, и подойдя к карте, расстеленной на столе, сказал.
– Интересную задачу нам поставил сам командующий. Теперь на территории полка будет его личный представитель. Это не майор Турбин, он летать будет, а представитель командующего, полковник Власов, будет находится на аэродроме, координировать наши действия. О вашей особенности ночного зрения я извещён, полк будет работать по нашим частям что находятся в тылу противника. Доставлять припасы, вывозить раненых, старший комсостав. Однако вы не только искать будете эти наши части, сообщая где те находятся и что им требуется, но по приказу командующего «ВВС» фронта, в качестве штурмана будете наводить бомбардировочный полк «ночников», что сейчас как раз формируется, на самый жирные цели. Думаю, вы представляете какие потери немцы будут нести по ночам.
– Да, товарищ подполковник, представляю, - подтвердил я.
– Основной целью налёта для бомбардировки, танковые и тыловые части, особенно где перевозится топливо. Как стемнеет, вы вылетаете на разведку, полк пока не готов к активной работе, но первую эскадрилью мы подготовили. С ближайших армейских складов доставляются припасы и топливо, всё это будет загружено. Сейчас составляются коды для шифрования переговоров, по ним вы сообщите где находится нужная часть и что особенно требуется. Эскадрилья вылетает, там зажигают костры для встречи. Принимают груз, а мы забираем раненых и вывозим их.
– Согласен, тактика на словах рабочая, товарищ подполковник, а вот как на деле она будет работать, увидим. Кстати, а что за машины в полку «ночников»?
– «ТБ-три», насколько я в курсе. Пока там восемнадцать машин, экипажи подготовлены к ночным полётам. Полк базируется у передовой, в сорока километрах. При возвращении вас там высадят, а Турбина доставят со свежими разведданными сюда, чтобы они как можно быстрее оказались в штабе фронта.
Тут прибыл полковник Власов, который мне описал фактически тоже-самое что я узнал от командира полка транспортной авиации. Я как раз пообедал, когда прибыл Турбин, в этот раз тот более свежий вид имел, видимо успел выспаться, так что мы погрузились, на борт поднялось четверо разведчиков в маскхалатах, лейтенант и трое красноармейцев, теперь это их задача выходить на соединение с нашими войсками, опознаваться после посадки. Языков брать, если потребуется. Кстати, следом за нами стала готовится к взлёту вторая эскадрилья из семи машин, те должны доставить грузы в те части где мы оставили рации. Ещё два борта в готовности стоят, они для вывоза раненых если я обнаружу санитарные колонны или обозы. Однако это ещё не всё. У полка с зенитной защитой дело швах, у него её не было, а единственная зенитная установка пала смертью храбрых на прошлом аэродроме. Прямое накрытие, погибла вместе с расчётом. Командование пообещало предоставить пулемётный взвод из двух установок, но чуть позже, зенитки перебрасывали из частей в глубине Союза и когда те ещё прибудут. А оголять Киев никто не хотел. Вот я и предложил добыть нужное вооружение у немцев в тылу, за что подполковник ухватился обеими руками. Поэтому на борт кроме разведчиков поднялось два механика и один боец из охраны аэродрома. Нам стрелковый взвод прислали для этого.
Дальше пошла работа, обнаружили две крупные советские части, это редкость, в большинстве я видел небольшие раздробленные подразделения, разведчики после посадки сбегали, опознались, дальше Турбин работал. Между этими делами, я обнаружил разбитую автоколонну, немцев рядом нет, наших, впрочем, тоже, кроме одиночек, и мы там высадили механиков, у них сумки с инструментами с собой были, и бойца из охраны. Я там рассмотрел в автоколонне три пулемётные зенитки, одна вроде «ДШК», и две счетверённых. Пусть всё осматривают и, если целое, снимают и подготавливают к транспортировке. Фонарики чтобы работать в темноте те имели. Забирать не мы их будем, а один из бортов что ожидал в готовности, костры на месте посадки те подготовят. Мы же, закончив, к часу ночи полетели к нашим. Там меня высадили на аэродроме где дислоцировались тяжёлые бомбардировщики, Турбин дальше полетел, самолёт едва остановившись, как я покинул борт, взревев моторами сразу на взлёт пошёл, а я побежал головному борту. Меня туда местный боец сопровождал. Кстати, все на борту нашего транспортника имели парашюты, Турбин в том числе, только у меня он у двери лежал рядом с сидором спаснабора. С
– Это ты будешь цель показывать?
– спросил майор, командир борта и командир эскадрильи. Он и будет ведущим в этом вылете.
– Да, товарищ майор. Ещё за место штурмана, - подтвердил я.
Тот уже надел парашют, ну и мне поднесли. Я сообщил что у меня рёбра поломаны, восстанавливаюсь, так что застегнули не так туго, сидор на грудь, ну и забрался по лестнице в кабину штурмана, там уже надел шлемофон и проверил качество связи. Дальше был взлёт, и я повёл бомбардировщики, взлетели шестнадцать машин из восемнадцати, две не были готовы, точно на цель. Её выбирал из всех находок Турбин, стоянку бензовозов и тыловых частей обеспечения. На поле рядом с селом больше двух сотен грузовиков с военными грузами и бензовозов находилось. Вот наша цель. Стоят кучно, рядами, эх, поглядим как бомберы отработают. Дальше я навёл на цель головной «ТБ». Оказалось, первые две бомбы осветительные, с двух километров сбросили их над целью, остальные с такой подсветкой отработали по стоянке любо дорого поглядеть, точно и довольно уверенно. Работало по нам шесть зениток, однако две командир борта подавил. Развернувшись, высыпал остаток бомб на позиции двух установок, заставив их замолчать. После этого я повёл бомберы обратно. Цель была поражена, позади было море огня. У многих грузовиков в кузовах были бочки с топливом, всё это горело и взрывалось. Похоже какая-то часть недосчитается изрядно топлива. Это хорошо.
На обратном пути нас нагнали две пары «мессеров», я их издалека засёк, пришлось снижаться и те нас поначалу упустили, но когда мы передовую пересекали, с земли их снова навели, тут уже светало, к счастью наши «ястребки» прогнали немцев и мы благополучно добравшись до аэродрома, совершили посадку. Хм, а одна машина с дымами шла. Видимо зенитки достали, но дотянул. Дальше меня устроили на ночёвку, покормили, врач местный осмотрел, и отправили спать. Я уже был в курсе как тут работать будем. Как стемнеет я веду полк на немцев, выбирая цель пожирнее, сам выбирать буду, а возвращаемся, тут на аэродроме бомберов уже будет ждать самолёт с Турбиным, взлетаем и ведём разведку, наводя наши транспортники на наши части, ну и вернувшись, снова веду полк бомберов на выявленную самую жирную цель. Возвращаемся на рассвете. И так день за днём, то есть помимо разведки за ночь я ещё должен два вылета с бомбардировщиками совершить. Причём недалеко от передовой наши цели должны быть, чтобы времени меньше тратить на вылеты. Разведку ведь тоже никто не отменял.
День прошёл отлично, несмотря на шум, рядом была ремонтная стоянка, выспался я отлично. Потом обследование у врача, я искупался в реке рядом, и после обеда, когда темнеть начало, полк снова поднялся в воздух. Две машины что участвовали в прошлом вылете в ремонте находились, но одну удалось восстановить из другой линейки, так что в воздух поднялось пятнадцать машин. В этот раз я вывел их на стоянку крупной танковой части. Моя задача найти цель, и сообщить сколько до неё, и какой состав. Дальше осветительная бомба, и сама бомбардировка. Танкисты оказались хорошо защищены, похоже работало шесть зенитных батарей, однако бомбили мы с трёхкилометровой высоты, и довольно точно, бомбы разрывались среди стоянки боевой техники, артиллеристам тоже досталось. Оставив потрёпанную немецкую часть позади, там тоже немало пожаров было, мы вернулись. Тринадцать машин. Одна не дотянула, ладно хоть перелетела через линию фронта, вторая неподалёку от аэродрома села, а остальные дотянули. М-да, надо бы цели не такие зубастые выбирать. Однако самолёт мой уже ждал, так что после посадки, доехав до него, меня на машине подбросил, и транспортник сразу пошёл на взлёт. Тут разведка, поиск наших частей и немецких. Навели на две наши крупные части наших разведчиков, а вскоре и транспортники прилетели с необходимыми грузами. В общем, рутина. Пока мы поисками и разведкой занимались, расспросил как дела на нашем аэродроме. Оказалось, борт летал за механиками, под утро привезли две зенитки, «ДШК» и «счетверённую» установку. Вторая повреждена была, с неё только детали сняли. Так что у полка теперь есть хоть какая-то защита от налётов, но будет больше, полноценную батарею развернём.
К двум часам сам ночи мы вернулись на аэродром бомберов. Турбин полетал к Киеву, ему докладывать нужно, а я повёл полк на тыловую немецкую часть, Турбин велел её бомбить. Там тоже много бензовозов и машин с бочками в кузове было. И снова море огня. В этот раз шестнадцать машин участвовали в вылете, вернулись все. И вот так я летал одиннадцать дней. Надо сказать, ночной график был утомительный, но при этом я практически восстановился, и врач сказал, что через неделю может быть даже даст доступ к полётам, а может и через две недели. Бомберы пока не у дел были, несмотря на то что они первые на пополнение техникой, топливом и припасами, всё равно многого не хватало. Два дня уже стоят на аэродроме, бомбы ждали, когда подвезут, а я в это время ночами только и занимался разведкой, да вывозом раненых. Пару раз встречались санитарные обозы. Вызывал транспортные борта и за раз всех вывозили, включая медперсонал. А вообще бомбардировочный полк больше суток на одном месте не находился, бомбили немцы обнаруженные стоянки исступлённо, так что постоянно меняли дислокацию. По самому полку «ТБ», тот пополнился ещё двенадцатью машинами, причём за неделю было выбито четыре, из них одна безвозвратно, три других обещали восстановить. Вот полку и спустили приказ. Бомбить только тыловые части, а точнее автоколонны что доставляли припасы и топливо боевым частям. Бомбить ночью на стоянках. Мы так и делали, защищены те были слабее, потери несли серьёзные, потому и потеряли мы только одну машину безвозвратно, зато прошлись серьёзно по тылам немцам. Тем более и тактику сменили бомбёжек. Не валили всё скопом, даже когда уже и бомбить нечего было. А, например, подлетаем, я определяю ценность тыловиков, и сообщаю командиру. Тот сбрасывает осветительную бомбу, и определяет сколько машин бомбит. Например, четыре. Мы же летим дальше по трассе, основной артерии доставки грузов, пока та четвёрка работает, находим следующую цель, и тут сбрасываем осветительную бомбу, давая работать трём «ТБ». Так тройками и четвёрками работаем по этой дороге уходя вглубь тылов немцев. Во втором вылете на другой дороге, а следующей ночью снова сюда возвращаемся, серьёзно выводя из строя доставку грузов передовым частям. Судя по тому как нас активно бомбили, немцы сильно озлобились, даже перекинули сюда дополнительную эскадрилью истребителей-«ночников», с которой мы пока удачно избегали встреч, поймать нас не смогли. А вот я дважды наводил полк на армейские фронтовые аэродромы, равняя с землёй стоянки техники. Кстати, похоже дальше так и будем работать, выбивая авиацию противника. Приказ сверху сошёл.